Твоя половина мира

“Мотыльки летят на свет. Даже Люгер прибыл спасать кого-то... Смех! Кого он мог спасти? Младенец с замашками престарелого мачо. По-немецки вообще не говорит, а по-русски говорит так, что и немцы не понимают”.

— Говорил. Иеремия говорил. Раньше. Теперь — нет. Машина резко затормозила, и Тиля кинуло вперед.

Он мог бы удариться о стену, но цепи удержали его на месте.

“Не нужно надеяться. Просто яма. Ваша колонна выехала из Москвы”.

“Я и не надеюсь, — мысленно ответил Тиль. — А если надеюсь, то совсем не на это”.

“На то, что кто-нибудь из оставшихся братьев сумеет со мной расправиться? Вряд ли. Ты самый сильный форвард... после меня, конечно. Так вот скажи, самый сильный форвард: можно ли меня победить?”

“Демона — нельзя, наверно. А Федора Полушина... все знали, что он полутруп. Что же случилось с нашим братом Федей? Почему ты стал Демоном?”

“Это все Серж придумал. “Демон”!.. Пил бы он поменьше — глядишь, и из него вышел бы толк. А случилось-то... Случилось, да. Но это настолько просто, что ты и не догадаешься”.

“И не собираюсь. Ты мне не интересен... Демон”.

Будь Полушин рядом, Тиль от него отвернулся бы, но Полушин был внутри, поэтому он поднял голову. Демоны — они не в небе.

— Ты старше! — внезапно осенило Тиля. — Ты просто старше, вот и все. Значит... форвертс прогрессирует? С возрастом он усиливается? Да, Альберт меня спрашивал... Он так и сказал: “Твой форвертс прогрессирует”.

“Вот, Тили, очень правильное слово: “прогрессирует”. Как болезнь. Форвертс и есть болезнь. Неужели Альберт это понимал? Может, надо было на него ставку делать? Хотя... Он слабый, наш Советник. Слишком долго ждать”.

“Ты... прогрессировал постепенно или это был скачок?”

“Скачок. Возможно — первый и последний, возможно — будут и еще...”

В голосе прозвучало что-то новое, Тиль это услышал сразу. Кажется... Полушин сожалел.

“В этом действительно мало радости. А началось все с обыкновенной бытовой травмы. Сломался нож в кухонном комбайне, и я его стал разбирать. Он был бракованный, но я этого не увидел, потому что накануне принял транквилизаторы... я с таблеток не cлезал, это ни для кого не секрет. И еще я не отключил комбайн от сети — запамятовал... В общем, меня тряхануло. Подумаешь — током ударило... Ничего страшного, но я... сразу начал видеть дальше. Гораздо дальше. А вскоре обнаружил, что форвертс этим уже не исчерпывается. Мои способности стали шире, и настолько, что я... Я их испугался. Испугался самого себя. В доме всегда были запасы гипнотиморола. Я проглотил огромную дозу...”

Что было потом, Тиль уже знал.

“Правильно: дар стал еще сильнее”.

— Когда это произошло? “Два года назад, в августе”.

— Да... Было бы странно, если бы не совпало. Машину подбросило, и браслеты врезались в кожу.

Зашипев, Тиль погладил руку... И наткнулся на чьи-то пальцы.

— Ты ошибаешься!

Элен упорно тащила его к двери.

Тиль осоловело покрутил головой. Посетители “Поросячьего визга” в панике покидали бильярдную. Те, кого блондин успел загнать на крышу, спускались обратно. Спасения наверху не было, а был один лишь вертолет и стрелок, ожидающий Хагена.

Сам блондин с простреленным горлом лежал возле открытой створки. Сбегая по служебной лестнице, люди натыкались на тело и цепенели.

— Ты ошибаешься, — повторила Элен. — Никто не будет тебя резать, ты нужен им не для этого.

— Подожди...

— Мы не можем ждать! Залп... Ты же видишь его! У нас не осталось времени!

Элен дернула Тиля за рукав, и он...

Врезался во что-то спиной. Он попробовал выпрямиться, но цепь напомнила, что мера его свободы невелика.

Тиль осмотрелся: квадратная камера, повсюду серый пластик, в потолке — решетка вентиляции...

“Гипнотиморол — не наркотик, Тили, а то, что ты видел, — не галлюцинация. Как ты можешь оценить то место? Что ты о нем думаешь?”

“Никак не могу, ничего не думаю. Не нужно было жрать столько транков... Какая мне разница?”

— Ну что ты стоишь?! — Элен затушила сигарету о край стола и перешагнула через блондина. — На крышу! Быстро! У Альберта восемь ракет, и... у него нет выхода. И у меня! И у тебя тоже!!!

Тиль медленно нагнулся и поднял бильярдный шар. Твердый, увесистый, теплый... Настоящий.

— Бра-ат!

— Сейчас, сейчас. Не волнуйся...

“Федор?..”

“Что скажешь, Тили? Неужели это — галлюцинация?”

“Продолжение варианта... того варианта, который мы прошли... и бросили как тупиковый. У него не может быть продолжения, Федор. Мы не поехали в тот ресторан. Там никого нет — ни меня, ни Элен, ни Альберта”.

Чтобы убедиться, Тиль похлопал по мягкому полу. Цепь зазвенела и змейкой улеглась вокруг ладони.

“Но я не понимаю, Федор... Тот вариант... я не в состоянии отличить его от действительности”.

“А что реальней?”

“Не знаю... Ну, конечно, реальность!”

“С этим не поспоришь. Реальность реальная, а вода мокрая. Поздравляю, Тили. Вот только... где она, реальность? И в чеу разница между одним вариантом и...”

— Другим? Другим — что?.. Вариантом?.. Значит, сейчас — опять вариант? Нет... я бы давно вышел. Был бы это форвертс, я бы его прекратил. И... я бы знал, что это всего лишь форвертс!