Твоя Противоположность (ЛП)

У меня оставалось ещё, по меньшей мере, два часа работы. Господи, да возьми себя в руки.

— Сэр, — начала я мягко. Мягко не сработало. — Сэр! — он умолк в своей тираде. — Вы хотите получить назад свои деньги?

Он фыркнул.

— Очевидно.

Я подобрала с земли остатки своего достоинства и взяла у Молли десятидолларовую купюру.

— Ещё раз прошу прощения за то, что вафли такие горячие, — я одарила его искренней улыбкой, возвращая ему деньги. — Меню меняется каждые выходные. Надеюсь, вы скоро дадите нам ещё один шанс.

Он коротко прорычал:

— Ни в коем разе, — к счастью для меня, было легко притвориться, что он сказал: “В другой раз”.

Что отличает человека от животного? Невероятная способность упираться ногами в отрицание. Прекрасное, блаженное отрицание.

— Сегодня полнолуние? — спросила Молли, вытягивая шею из окна. — Люди сегодня капризные.

Я оглянулась на свою фритюрницу и покрытый тестом прилавок. Дело было не только в жалобах клиентов, не только они делали ночь трудной. Я была слишком амбициозна, пытаясь пожарить цыплёнка свежим и готовя горячие вафли к каждому заказу. Я всю ночь прыгала по узкому пространству, как пинбол.

— Урок усвоен, Дарем. Никакой больше курицы и вафель.

— Как насчёт ещё одной?

Я резко обернулась и с удивлением увидела в окне Киллиана. Его взгляд скользнул по мне, быстрый, оценивающий, весёлый.

Я провела рукой по одежде, понимая, какой растрёпанной, должно быть, выглядела. Мой белый поварской китель был покрыта жиром, сиропом и сирачей. Я несколько часов боролась со своей банданой, вытаскивая комки жидкого теста из непослушных волос, которые никак не хотели оставаться спрятанными.

Он тоже сегодня работал. Но в отличие от меня он был белой футболке, обтягивающей его покрытые татуировками руки, и низко сидящих чёрных брюках. Он выглядел усталым, но не так, как если бы провёл несколько часов на кухне, трудясь в поте лица.

Скорее, он провёл изнурительный день, снимая рекламу нижнего белья от "Армани".

— Нет.

Я не хотела, чтобы это прозвучало так серьёзно, но он меня уже достал, не успев явиться. У меня не было сил слушать, как он разбирает мои блюда. Я уже знала, что всё ужасно.

Он рассмеялся, но как-то неуверенно и нервно.

— Прости?

Я покачала головой и ещё раз попыталась вернуть свои манеры.

— Нет, ты не получишь её.

Киллиан подошёл поближе к окошку заказа и заглянул внутрь.

— Привет, Молли, — сказал он.

— Привет.

Она встала и отступила на шаг от окна. Киллиан заставлял её нервничать.

Он и меня нервировал. Но он также злил меня. Обычно гнев сводил на нет нервы.

Он снова перевёл свой внимательный взгляд на меня.

— Тяжёлая ночь?

Я подавила желание пнуть плиту ногой.

— Цыплёнок и вафли, — вздохнула я. — Мне следовало бы знать лучше.

Я могла бы поклясться, что его губы дрогнули, но было трудно сказать наверняка, так как они были скрыты за этой бородой.

— Дай мне попробовать.

— Нет.

— Можно мне войти?

— Зачем? Чтобы ты смог всё исправить? Сделать лучше и напомнить мне насколько я ужасна? — слова были на вкус как уксус, плаксивые и полные жалости к самой себе.

— Боже, ты сегодня не в настроении. Не может быть всё настолько плохо.

Я отвернулась от него, потянув полотенце вниз и начав вытирать стойку.

— Всё нормально, — сказала я твёрдым шарикам теста, покрывшим коркой нержавеющую сталь.

Он зашептал Молли:

— Насколько всё было плохо?

— Злые клиенты, — объяснила Молли. — Последний парень был настоящим придурком.

Смущение, острое и жгучее, пронзило меня насквозь. Не то чтобы меня волновало мнение Молли или Киллиана обо мне. Но меня беспокоило, что мне есть до этого дело, что несколько резких слов так сильно расстроили меня.

Дверь открылась, и Киллиан вошёл без приглашения. Его шаги эхом отдавались в пространстве, но ни Молли, ни я не двигались.

Я хотела напомнить ему, что он не приглашён. Что я не хочу видеть его здесь, но не могла найти в себе мужество даже взглянуть на него. Если бы я была ближе к окну раздачи, я бы уже выпрыгнула из него и убежала.

И никогда больше не появилась бы.

— Ненавижу плохие отзывы. Я имею в виду, я очень ненавижу их. Не думаю, что есть ещё что-то, что я ненавижу даже больше, — он встал рядом со мной, его слова были честными, но тон мягким. — Разве что баклажаны. Ещё я ненавижу баклажаны.

Я замерла, вспомнив его реакцию на мой отзыв в "Yelp". Нетрудно было представить, как сильно он ненавидел негативные отзывы. Даже в шутливом виде.

Он подошёл и встал рядом со мной, не касаясь, но достаточно близко, чтобы его присутствие проникло во все мои чувства, проникло так глубоко, что я почувствовала его в своей крови, в своих костях... в своём дыхании.

— Одно дело, когда они исходят от критика, — продолжил Киллиан. — Но физически больно, когда это исходит от постоянного клиента или от кого-то, кто тебя совсем не знает. Тогда ты понимаешь, что это была не маленькая формальность или незначительная ошибка. Тогда ты понимаешь, что ты просто отстой.

Я улыбнулась, слабо и едва заметно, но я почувствовала, как по моей разъярённой броне пошла трещина.

— Я думала, ты пришёл сюда, чтобы утешить меня.