Твоя Противоположность (ЛП)

Его тон стал дразнящим.

— Ты так юна, Делайн. Очень юная. И такая наивная.

— Прекрати эти комплименты. Серьёзно, моё эго похоже на... — я издала звук взрыва, имитируя движение обеими руками.

Он повернулся и опёрся бедром о столешницу.

— Сколько тебе лет? Пятнадцать? Шестнадцать?

— Боже, прекрати.

Его губы снова дрогнули.

— Я пытаюсь сказать, что я старше тебя. Мудрее. Я занимаюсь этим гораздо дольше, чем ты, и могу честно сказать, что они все жалят. Каждый из них. Нет никакого способа обойти боль. Невозможно игнорировать чувство собственной некомпетентности. Ты просто должна пережить это и двинуться дальше.

Я знала, что он прав. Я уже сталкивалась с этим. Это не первая моя плохая ночь. Даже близко нет.

Но это была первая дерьмовая ночь, которая полностью принадлежала мне. Я не работала на кого-то другого. Не было имени другого шеф-повара на проекте или баннере. Он мой. Полностью. И я всё испортила.

— Назови их, — потребовал он.

Я подняла глаза и встретилась с ним взглядом. Я была совершенно счастлива, глядя на его бороду, но теперь мне нужны были его глаза, сила, которая всегда присутствовала в них... смелость.

— Назвать что?

— Назови свои страхи. Причины неуверенности. Озвучь правду, которую ты услышала в жалобе, то, что тебя так взволновало, что ты готова всё бросить.

Логика начала пробуждаться в моей тёмной ночи жалости. Я поняла, что он был прав. Мои страхи стали препятствием в моей груди, клубком лжи, страхов и неуверенности. Я открыла рот, желая произнести их вслух, но не смогла. Они застряли в горле, неудобный комок превратился в зазубренный валун.

— Моя курица была безвкусной.

Его глаза распахнулись, выдавая удивление. Он и подумать не мог, что такое возможно со мной.

— Ты забыла о соли. Не так ли?

Я возненавидела его ещё больше за то, что он дразнил меня. Ненавидела и находила его приятным.

— Я не забыла, — проворчала я. — Я просто... ух, я просто использовала её недостаточно. А мои вафли были слишком пышными. Я пережарила половину из них, пытаясь справиться со всем.

Он ухмыльнулся мне.

— А что ещё?

— Не думаю, что смогу справиться. Это уже слишком. Слишком трудно. Я не знаю, что делаю. Я никогда не несла ответственность за собственную кухню. Не знаю, почему я решила, что смогу вести свой собственный чёртов бизнес, — я хлопнула себя ладонью по губам, удивляясь, что сказала так много.

Удивительно, что я так много чувствовала.

Киллиан утратил свою улыбку, своё веселье. Эти зелёные глаза ярко блестели над тёмной бородой, видя во мне больше, чем я когда-либо хотела показать ему.

— Теперь ты понимаешь, насколько абсурдны эти мысли? У тебя была плохая ночь. Ну и что? Ты кое-что узнала. Ты довела себя до предела и выяснила, на что способна. Что работает. Что не работает. И теперь ты можешь продолжать жить своей жизнью. Ты не будешь готовить это блюдо. Ты больше никогда не будешь пользоваться этим старым куском дерьма — вафельницей, — он дважды оглянулся на неё и его глаза расширились при виде того, что вафельница была покрыта засохшим тестом и ржавчиной и стояла на резиновых ножках. — Господи, что это за штука? — он подтолкнул сломанную ручку кончиком пальца, как будто боялся, что это вызовет у него какую-нибудь болезнь. — И ты будешь помнить этот грёбаный вкус. Да?

Я кивнула, даже когда сказала:

— Я ненавижу тебя почти так же сильно, как ненавижу соль.

Его губы дрогнули в почти улыбке.

— Ты же не ненавидишь соль, — он шагнул ближе. — И ты точно не ненавидишь меня.

— Ненавижу, — настаивала я.

Но вышел лишь неубедительный шёпот. И грязная ложь.

Он проигнорировал меня.

— Тебе не нужно беспокоиться об этом, Делайн. Ты справишься. Мы переделаем меню, и завтра будет лучше.

— И это всегда срабатывает?

— Что?

— Твои разговоры, то, что ты припоминаешь всё своё дерьмо. Это всё, что нужно, чтобы двигаться дальше?

Намёк на что-то играл на его лице. Может быть, сожаление? Разочарование? Трудно было сказать, но что бы это ни было, внутри у меня снова похолодело. Я знала ответ ещё до того, как он произнёс его вслух.

— Нет. Но когда это терапевтическое дерьмо терпит неудачу, мы делаем то, что делаем лучше всего.

— И что же?

— Мы готовим, Делайн. Да ладно, мы же повара. Поэтому, мы готовим. Ни для них, ни для людей, осуждающих нас. Мы готовим для себя. Мы делаем всё, чтобы напомнить себе о том, как мы чертовски удивительны.

Я рассмеялась, и это был первый раз за всю ночь, когда я наконец-то снова почувствовала себя собой. Чёрт, может быть, впервые за много лет я снова почувствовал себя собой. Не та омрачённая, сломанная версия, какой я была со времён Дерека, а настоящая я. Та, которую спасала стряпня и наделяла силой кухня.

— Я думала, ты хочешь сказать, что напиваемся, — сказала я ему. — Что когда всё остальное терпит неудачу, мы напиваемся.

Он усмехнулся и потянулся к миске со специями.

— Ну, это мы тоже делаем.

— Эй, Вера? — выкрикнула Молли из-за моей спины.

О Боже, я совсем забыла, что она здесь. Я резко повернулась к ней, надеясь, что она не заметит, как вспыхнули мои щёки или как я была поглощена Киллианом последние десять минут.