Твоя Противоположность (ЛП)

— Ой, извини. Боже, Молли, прости.

Она бросила на меня многозначительный взгляд, безмолвно выкрикивая всё, что я не хотела ей показывать. Её брови заплясали над глазами, и она сделала молчаливый жест в сторону Киллиана — поцелуй, а затем что-то более вульгарное.

— Ничего страшного, если я уйду? Мне завтра рано вставать и я хотела бы пойти домой.

Она лгала. Мы завтра утром собирались вместе позавтракать, и договорились об этом меньше часа назад.

Я прищурилась, глядя на неё.

— Ты уверена?

Невинно улыбаясь, она кивнула.

— Совершенно уверена.

— Ты не хочешь подождать ещё час или около того?

Она направилась к двери, на ходу собирая свои вещи.

— Нет, всё хорошо. Увидимся завтра, Вера. Пока, Киллиан.

— Пока, Молли, — бросил Киллиан через плечо, полностью поглощённый своей новой улучшенной смесью специй.

Я ничего ей не сказала. Я была совершенно уверена, что никогда больше не заговорю с ней.

По крайней мере, до завтрашнего утра, пока мы не встретимся за завтраком.

Дверь за ней закрылась, и мы с Киллианом остались одни. Внезапно почувствовав себя неловко, я отодвинулась от него и сосредоточилась на чём-то другом. Например, на тряпке для уборки и смазанной жиром фритюрнице.

— Где ты училась? — спросил он, когда я нашла ещё несколько поверхностей, которые нужно было отскрести.

— Институт общинных ассоциаций в Шарлотте, — сказала я ему.

Он присвистнул сквозь зубы.

— Там хорошая программа. Окончила?

Я молча кивнула.

— Да, с дипломом бакалавра. Блин, это было почти пять лет назад.

Он нахмурился, обдумывая мой ответ.

— Итак, я познакомился с твоим отцом, а твой брат владеет магазином велосипедов, верно? — я кивнула, не понимая, к чему всё это клонится. — А твоя мама?

Я потёрла рукой сердце, чувствуя ту же пустую боль, которую всегда испытывала, когда речь заходила о моей маме.

— Она умерла, когда я была маленькой. Нас вырастил отец.

Его молчание было осязаемой вещью, которая заполнила всё пространство фургона. Оно высосало оставшийся кислород и протянулось через кухню, чтобы коснуться меня, обернуться вокруг меня... обнять меня.

— Мои сожаления, — сказал он так нежно, что у меня ёкнуло сердце.

Я наклонила голову, избегая зрительного контакта с ним.

— Спасибо.

Мы помолчали с минуту, пока он не дал мне отойти от острого, но и далёкого горя, которое произошло с матерью, которую я едва помнила. У меня осталось лишь несколько блеклых воспоминаний о ней. Я смотрю, как она душится. Смеюсь, когда она толкает качели. Семейный отдых на пляже. Их было немного, но я дорожила каждым из них.

Люди никогда не знали, что сказать, когда я говорила им, что моя мама умерла, когда я была маленькой. Они обычно пытались заполнить пустоту бесполезными клише или словами ободрения. Я оценила молчание Киллиана. Честно говоря, мне нечего было сказать. Ничто не поможет. Ничто из сказанного не сможет изменить произошедшее. Что есть, то есть. Это была часть моей истории, реальность, с которой я жила. Киллиан, казалось, понимал это лучше, чем кто-либо другой.

Я хотела спросить о его семье, но он сменил тему раньше, чем я успела это сделать.

— Дарем твой родной город?

— Родилась и выросла.

— А фудтрак — это новое предприятие, верно?

— Верно.

— Где ты работала после института? Явно не на местной кухне. Я бы слышал о тебе.

Я отрицательно покачала головой. Каким бы лестным ни было это заявление, я также знала, что оно не было правдой. Я работала на множество шеф-поваров, которые были рады дать мне много работы без какой-либо реальной ответственности.

— Какое-то время я жила в Шарлотте. Весь прошлый год я проработала в Европе.

Интерес вспыхнул в его ярких глазах, затемняя и углубляя их цвет.

— Работала, как повар?

— Да, видишь ли, я просто прыгала с кухни на кухню. Ничего особенного или известного. Просто обычное бистро или кафе. Мне нужна была какая-то перспектива. Какой-то опыт для моего резюме.

— А в Шарлотте для этого не было возможности?

— Не совсем так.

В Шарлотты была хорошо развита ниша общепита. Там было много замечательных кухонь. Теоретически я могла бы построить там отличное резюме. Вот только это было не для меня. Я опустила грязные подробности своего прошлого и сказала ему правду:

— Шарлотта была отличным местом для начала. Но это же Европа? В июне прошлого года я была в Барселоне. Потом в Париже. Потом в Риме. Потом в Тоскане. Вене. Берлине. Во всех маленьких городках между ними. Так что нет, в Шарлотте я бы такого не нашла.

— Это объясняет твои вкусы.

— Ты ненавидишь мои вкусы.

Он выдержал мой взгляд, не дрогнув, показывая мне что-то, чего я раньше не видела.

— Ты ничего не понимаешь. Или, может быть, ты этого не видишь. Твои вкусы станут легендой, Вера. Они сделают из тебя легенду.

— Если я не забуду правильно использовать соль.

Его губы снова дрогнули.

— В идеале да. Если ты сможешь быть осторожна с солью.

— Так что насчёт тебя? Как ты нашёл своё призвание?

Он покачал головой, скрестив руки на груди. Мы были так далеко друг от друга, как только могли в этом маленьком пространстве. Он прислонился к одной стойке, а я к другой.