Твоя реальность — тебе решать

В тот момент, когда Лера упала, Уваров во второй раз в жизни ощутил собственное сердце, ставшее камнем в груди. Он и не видел ничего кроме нее, сжавшей зубы, тяжело поднимавшейся, бегущей к нему и не видящей его. А он только палочку взял и убежал на дистанцию. Даже не сказал ничего. Даже не утешил. Конечно, он всё это сделал потом, но в тот страшный момент убежал, потому что должен был убежать. Не сделай он этого, все те шаги, которые сделала эта девчонка-драчунья, превозмогая саму себя, были бы напрасными. Спасибо Арту, кабы не он…

Хотелось ее обнять, как тогда в медкабинете (да уж, теперь, всякий раз заходя туда, он будет хватать хэштег об этом дне), хотелось и дальше нести на руках. Сколько там она весит?

— Ты чего такая, ма? — вдруг спросила Лера, подошедшую к ним Ксению Николаевну, и Тим вынырнул из своих мыслей.

— Да так ерунда. По работе, — отмахнулась та.

— А! Тебе же сегодня нужно с ними встретиться? Так езжай, — сказала девочка.

Мать закрутила головой.

— Еще чего! А ты тут…

— А я тут с Уваровым! Ты помнишь? «Хороший мальчик»…

Ксения Николаевна вскинула на Тимку глаза, стукнула легонько дочь, дескать, думай, что говоришь. Тимке стало смешно.

— Да ты чего, сестренка? С таким парнем девчонка не пропадет! — встрял один из парней экстремалов.

— Ты где сестренку увидел? — вспыхнула Лера.

Парень замялся, указал глазами на Ксению Николаевну, которая опять вынуждена была говорить по телефону, от шума закрыв ладонью левое ухо. Тим открыл было рот, но Соколова его опередила:

— Классно выглядит, да? Молодая такая, красивая… Поди и номерок хочешь стрельнуть? Она моя мама! Да и ты ей в сынки годишься. Вот вернется мой брат из армии…

— Лер, ты чего? Какой брат? — не поняла Ксения Николаевна, вернувшись к ребятам.

Парни помалкивали и вглядывались в лицо молодой женщины, а та хмурила брови и строчила смс.

— Ничего. Ма, езжай уже к этим Уряповым, — ответила дочь.

— Урюховым.

— Еще хуже. Езжай. Мне уже четырнадцать, присутствие родителей необязательно. Носильщик есть. Езжай. Кто-то же должен работать. Не желаю подыхать голодной смертью.

— Господи, ну что за речь? — пробормотала Ксения Николаевна и вновь посмотрела на дочку. Та смотрела на нее и тянула губы в улыбке. Не улыбалась, а именно тянула губы в улыбке. Для мамы. Мать улыбнулась, обняла дочь, поцеловала в висок.

— Не вымучивай улыбку. Я вижу, что тебе больно. Не мучай себя.

Лера промолчала, вздохнула только, а потом добавила тихо:

— Хочу тот рюкзак.

Ксения Николаевна отстранилась, заглянула в глаза, улыбнулась. Лера опустила глаза, забормотала еле слышно:

— Всё равно будешь искать мне какой-нибудь подарок в утешение…

— Поняла. Ладно. Поеду, — ответила маленькая мама.

— Осторожней на дороге!

— Есть, шеф!

— И не говори по телефону за рулем!

— Слушаюсь.

Потом женщина посмотрела на Тимофея. Мальчик сразу вытянулся по струнке.

— Не переживайте, Ксения Николаевна. Я буду с ней.

— Возьмите такси обратно.

— Хорошо.

И тут Ксения Николаевна кивнула в сторонку, и парень отошел с женщиной. Лера что-то заговорила вслед, но мама только махнула на нее.

— Тим, ты прости, но не мог бы ты дать мне свой номер телефона. Если она не ответит мне…

— Конечно, конечно. Пишите, и сделайте дозвон. Я ваш сохраню. Ну… на всякий.

Ксения Николаевна быстро записала номер и опять посмотрела на парня.

— Ты… прости, может, у тебя планы…

— Нет у меня никаких планов. Не переживайте.

— Ладно. Только если что, звони. Ладно?

— Ладно.

И маленькая мама поспешила по коридору, на ходу доставая телефон:

— Слава, это я. Я опоздаю, но буду. Да уже выезжаю. Нет, на своей. Всё, до встречи.

Тимка вернулся к Лере, прислонился рядом, девочка тут же отодвинулась, давая парню место. А Тим наклонился и, подняв больную ногу, устроил ее себе на коленке. Лера уставилась на него.

— Чтоб не отекла еще больше, — пояснил он, и девочка кивнула.

Они так и просидели еще два часа. Балагур и балабол Уваров молчал, иногда поглядывая на Леру, которая смотрела то в окно, то в коридор, где тасовалась очередь. Хлопали двери, люди сновали мимо. Вот и парни-экстремалы один за другим прошли в кабинет. А потом опять очередь, но уже на рентген. И Лера сняла верхнюю куртку. Не для себя. Для того, чтоб про Тимку не подумали, что он с парнем на руках шлындает по коридорам больницы. Под курткой была облегающая майка на широких бретельках, и теперь бы только слепой не увидел в Лере девочку. Ну и что что короткая стрижка и совсем отсутствует макияж, грудь-то никуда не денешь, как никак вторичный признак половой принадлежности!

Такси свободных не оказалось, просили подождать.

— Лер, тут идти-то! — сказал Тим и наклонился к девочке, чтоб вновь взять на руки.

— Гонишь? — возмутилась она, оттолкнув его, но сама не удержалась на одной ноге и едва не завалилась назад. Тимка ее поймал и прижал к себе. — Уваров! А тебе не кажется, что ты меня за сегодня уже затискал?

— Лимит? — усмехнулся Тим.

— На мне уже мест не осталось, за какие бы ты сегодня не подержал…

Тимка хмыкнул, наклонился и шепнул, чтоб только она услышала:

— А мне кажется остались…

Лера скрипнула с досады зубами.