Твоя тень

Кейли вернулась в здание, открыла сумочку, натянула кожаные перчатки, достала большой, с восьмидюймовым лезвием нож для разделки мяса, открепила его от картонной подложки, завернула в платок и убрала во внутренний карман джинсовой куртки.

А затем она дважды – нет, даже трижды – проверила, на месте ли еще одна вещь.

«„Помнишь, пару лет тому назад я тебе кое-что подарил?“ – „Пап, ну конечно помню. Я храню все твои подарки“».

Кейли невольно пришли на ум слова песни «Я не ковбойша», которую Эдвин включал на музыкальном автомате в «Ковбойском салуне».

Я вовсе не ковбойша, нет шляпы у меня,
Как нет и револьвера на бедре… А сапоги…
А сапоги – и те без шпор!..

Во второй строке Кейли слукавила: кольт для самозащиты отец подарил ей давным-давно. В те годы младшая дочь Бишопа Тауна была предоставлена сама себе. Мать умерла, Бишоп, работая на износ, гастролировал по всей стране, пытаясь удержать свою карьеру на плаву, а Сью училась в колледже.

Из револьвера Кейли стреляла всего несколько раз: ей ужасно не нравились отдача и грохот – не спасали даже специальные наушники для стрельбы. И смех и грех!

Сама идея отобрать человеческую жизнь претила естеству Кейли.

Однако пару лет назад в ее прекрасный сад забрел бешеный койот: он весь дергался, шипел, скалил желтые зубы – зрелище не для слабонервных!

Без всякого сожаления она тогда выстрелила хищнику в голову, и тварь буквально разнесло в клочья.

Назвать Эдвина Шарпа человеком язык не поворачивался. Он был бешеным койотом.

Разорвав картонную подложку от ножа на мелкие кусочки, Кейли отыскала уборную и смыла их в унитаз.

Хотя девушка и была преисполнена решимости, нервы тем не менее пошаливали.

«Ну где же этот говнюк? – гадала Кейли. – Неужели не придет? Да конечно же придет! – отвечала она сама себе. – Я же для него центр вселенной!»

С полчаса назад Кейли позвонила Эдвину из автомата больницы, куда госпитализировали Шери. Ей даже не пришлось выдумывать предлог для встречи: на плюшевом мамонтовом деревце, которое Эдвин подарил Мэри-Гордон в музее, болталась записка с номером телефона и двумя словами «Позвони мне». Вчера девушка едва не выкинула сгоряча это его послание, но в последнее мгновение передумала – в голове зародился план мести. Убедившись, что с Шери все в порядке – ее отпустили домой, – Кейли отправилась на встречу с Эдвином.

Она подошла к закопченному окну, из которого открывался вид на погрузочную площадку, вытерла вспотевшие ладони о джинсы и стала поджидать Шарпа, вглядываясь в темноту улицы. Эдвин долго ждать себя не заставил. Не узнать его ходульную походку было невозможно. Шел он до неприличия развязно, словно и не было у него за душой ни убийства, ни похищения, ни нападения!

Эдвин повернул и направился напрямик к театру. А потом вдруг остановился и несколько раз щелкнул фотоаппаратом.

«Если я попала в кадр, – думала певица, – от камеры надо будет обязательно избавиться. Нельзя забывать об этом».

Кейли глубоко вздохнула. Сталь ножа и револьвера холодили живот. Нож она чувствовала даже через плотную джинсовую ткань.

…Жаль только, время вспять не повернуть,
Но знаю я теперь, как сильной быть и как свою судьбу ковать.
В конце концов, рождаемся и умираем в одиночестве,
Никто мне не поможет жить как должно, никто,
                                                         кроме меня самой…

Глава 39

Из окна Кейли увидела еще одну вспышку фотоаппарата. Шарп сделал очередной снимок театра.

«А ведь для Эдвина приезд в мой родной Фресно сродни паломничеству! – вдруг осознала девушка, без конца отирая со лба и ладоней пот и пытаясь успокоить выпрыгивающее из груди сердце, колотившееся в темпе виваче[6]. – Спокойней, девочка, спокойней. У тебя все получится. Подумай, сколько жизней ты спасешь!»

Из головы у нее не шли Мэри-Гордон и Шери.

«Эдвин – бешеный койот. А бешеного койота может успокоить только пуля!

Нет, не делай этого! Беги отсюда, пока не поздно! – разубеждала себя певица. – Или ты хочешь одним поступком перечеркнуть всю свою жизнь?»

Но какая-то часть Кейли Таун продолжала упрямиться:

«Ты должна это сделать. Просто обязана. Ради сестры, ради Мэри-Гордон, ради всех тех, кто еще может пострадать!

Ради самой себя.

Я стану твоей тенью…»

Кейли вышла на погрузочную площадку и взглянула на Эдвина. Он скривил лицо в этой своей странной жутковатой улыбке. Кейли настороженно кивнула в ответ, опустила взгляд и принялась рассматривать сорняки, которые пробивались через растрескавшийся асфальт. Затем она снова подняла глаза и скромно кивнула, словно застенчивая девочка – сама невинность!

– Какие люди! – сказал Эдвин и огляделся. – И без охраны! А где же Дартур Морген? Неужели ты здесь одна?

– Да, одна.

– Где все-таки прячется Дартур?

– Он остался в машине, которую припарковал выше по улице. Я сбежала.