Твоя... Ваша... Навеки

По крайней мере, Арсенио не откажет, в этом я уверена. Волчица чует его желание не хуже суккубы, и оно ей по нраву, оно и радует, и льстит, и побуждает ответить.

Усадив меня в мобиль, инкубы медлят. Они обходятся без слов, ограничиваясь красноречивыми взглядами, но я догадываюсь о кратком безмолвном обсуждении. Неожиданно на долю секунды мне кажется, будто я улавливаю знакомый до боли запах, вынуждающий волчицу отвлечься от Арсенио и обеспокоенно принюхаться к полной транспорта стоянке перед «Бархатом», однако инкубы, приняв решение, садятся сами и наш мобиль выезжает с парковки. На центральных, более оживленных улицах смутное волнение отступает, наваждение рассеивается, и я начинаю думать, что мне и впрямь почудилось.

В конечном итоге, даже обладатель звериного нюха может ошибиться.

Но когда шумные, светлые, несмолкающие центральные улицы сменяются тихими, пустынными, оплетающими район сродни тому, где живет Клеон, тревога поднимается вновь, оттесняя желание и предвкушение. Раз-другой мне кажется, будто за нами кто-то едет, я то и дело посматриваю в зеркало заднего вида, с трудом удерживаясь от того, чтобы обернуться и проверить. Мобиль останавливается перед типовым пятиэтажным домом, Арсенио высаживает нас с Байроном возле третьего подъезда, а сам отгоняет транспорт до тупика стоянки сбоку от дома. Я оглядываюсь, но мобиль, который, как я подозревала последние минут пять, преследовал нас, не поворачивает на тянущуюся между двумя домами часть улицы, но исчезает где-то в ее начале.

И впрямь показалось?

Или все же нет?

Ёжусь невольно — то ли от вечерней прохлады, то ли от собственной растерянности, неясной тревоги, — и Байрон обнимает меня. Под козырьком каждого подъезда горит фонарь, и улица, и стоянка хорошо освещены, света полны и многие окна обоих домов. Уровень защиты здесь не так высок, как в районах более престижных и дорогих, но он есть, обеспечивает жильцам покой, безопасность и относительную долю комфорта.

Бояться нечего.

Наверное.

— Рианн, — Байрон крепче прижимает меня к себе, легко касается губами моего виска, — если ты сомневаешься, то…

— Я не сомневаюсь, — возражаю я мягко. Да и беспокойство мое не связано с планами на эту ночь. — И мне не шестнадцать и даже не двадцать лет, чтобы я не понимала и не принимала своих желаний, а вы опасались меня напугать. Если я на что-то соглашаюсь, то действительно соглашаюсь, без иных вариантов.

— Разумеется, на решение относительно брака это никак не повлияет.

— О, я и в этом не сомневаюсь.

— Мне бы все равно хотелось, чтобы ты о том помнила.

Поднимаю лицо к Байрону, улыбаюсь, чувствуя, как волнение сменяется теплом, — знал бы Эван, что в вопросах брака инкубы настроены решительнее, тверже, нежели можно ожидать от представителей их народа, нежели я, да и сам брат мой.

Тесса как ни в чем не бывало ходит на работу, встречается с Шериль и ведет себя, словно мы живем так уже продолжительное время и будем жить впредь еще долго-долго.

Эван как ни в чем не бывало общается с Тессой совершенно по-дружески и если бы не замеченные мною взгляды украдкой, которыми брат порою одаривает Тессу, трудно было бы заподозрить его в желании сделать ее парой. Время идет, а он не предпринимает ровным счетом ничего, чтобы внести ясность в свои намерения.

— И еще кое-что, — Байрон мельком осматривает короткую дорожку перед подъездом и улицу за моей спиной, понижает голос. — Понимаю, Арсенио только волю дай… и полнолуние уже скоро, что лишь обострит твои инстинкты… однако дальше мы торопиться не будем. В силу твоего не совсем человеческого происхождения долго ждать не придется, через неделю-другую станет ясно, но если нет, то лучше пока не рисковать и потерпеть до свадьбы.

— Прости? — не уверена, что правильно улавливаю смысл сказанного.

Что Байрон имеет в виду?

— Что, уже без меня начали? — Арсенио приближается бесшумно, усмехается добродушно в ответ на мою недовольную гримасу и идет к подъезду. Набирает код и после тихого пиканья распахивает перед нами массивную железную дверь. — После вас.

Я так давно не была в многоквартирных домах, что не могу сдержаться и с любопытством оглядываю выкрашенный бежевой краской стены, почтовые ящики рядами в закутке под лестницей, сплошь железные двери квартир, подмигивающих кристаллами, укрепленными возле рам. Консьержа нет и общий вид подъезда внутри какой-то неуютный, обезличенный.

— И ты тут живешь? — уточняю я недоверчиво.

— Последние года четыре, — признается Арсенио безмятежно. — Когда мои дела резко пошли на лад, я первым делом приобрел мобиль подороже и хоромы в фешенебельном районе.