Твоя звезда

Люди говорили о своей полной нищете, о бесправности перед властями любого уровня, о несоблюдении законов, кто-то начинал рассказывать подробно о своей жизни, но его быстро останавливали. После того, как мужчина рассказал, как его за два дня выселили из квартиры, без документов на расселение и снос, Елизавета тряхнула головой и энергично подошла к микрофону. Раздался гул, потом кто-то из глубины толпы крикнул: «Долой власть!» – но его особенно не поддержали, а все, наоборот, притихли.

– Я приглашаю на сцену того, кто организовал этот митинг, – спокойно сказала Елизавета.

– Стихийно собрались! – выкрикнул какой-то мужчина.

– Ладно, а пафос какой у стихии?

Кто-то в толпе засмеялся.

– Долой нынешнюю власть! Долой! – нестройно крикнули несколько голосов.

– Хорошо, – мирно кивнула Елизавета. – Тогда я приглашаю на сцену того, кто знает, что делать на следующий день после того, как нынешнюю власть сбросят. Власть – не меня лично, ведь я надеюсь, вы понимаете, что я – не самый худший и не самый коррумпированный губернатор. Вадима Хрумкова, кстати, больше никто не увидит. Снос исторических зданий, считайте, остановлен. Так как? Кто выйдет на сцену и изложит план действий – не по разрушению, а по созиданию?

– Сначала разрушить надо! – опять раздался чей-то голос, Степа не понял, тот же мужчина кричал или уже кто-то другой.

– «Весь мир насилья мы разрушим до основанья, а затем…» – негромко и очень чисто пропела в микрофон Елизавета.

Кто-то в толпе снова засмеялся.

– Разрушить – мало. Если у вас нет плана, как и что вы собираетесь строить – до того, как вы кинули первый камень в окно…

– Да никто тебя не тронет! – встрял явно тот же человек.

Его одобрительно поддержали.

Елизавета примирительно подняла руку:

– Не то время, чтобы на помещиков с камнями и батогами ходить. И я не помещица, и вы свободны.

– Разговор не уводи в сторону! По делу говори!

Елизавета вгляделась.

– Может, выйдете, поговорим в открытую? Нет? Тогда скажу я. Пока я руковожу областью, я обещаю, что у нас не будет нищих – чего бы мне это ни стоило. Настоящих нищих, я имею в виду – бездомных, голодных, а не ряженых. Все вопросы с образованием, здравоохранением, занятостью будут решаться в первую очередь и в пределах того, что позволяет нам наша система.

– Болтовня! В Швеции такая же система, а бедных нет! И врачей хватает! – громко ответил ей мужчина, не выходя из толпы.

– Да! Вот именно! – поддержали его несколько голосов.

– Приятно иметь дело с образованными людьми! – улыбнулась Елизавета. – Но пока мы не в Швеции, нам придется решать всё по-своему. У нас другой народ, другая национальная психология, другая история.

Из толпы ей стали отвечать, Елизавета приглашала самых активных на сцену, но так никто и не вышел. Ее охранники тем временем подтянулись, стали по бокам сцены. Люди сзади стали расходиться. Кто-то в середине время от времени махал советским флагом.

Женщина средних лет с грудным ребенком на руках стремительно поднялась на сцену, подошла к микрофону, Елизавета уступила той место. Женщина начала было говорить о тяготах своей жизни, расплакалась. Елизавета обняла ее, стала увещевать, обещая, что больше так тяжело ей не будет. Ей на каждую реплику отвечали криками из толпы, но на сцену так никто больше не вышел.

– Даже странно, что никто не выходит на сцену, – проговорила Катя. – Ведь кто-то людей собрал…

– Задержали их на подходе… – неожиданно ответила ей какая-то женщина. – Вон стоят, разбираются. Сейчас повяжут, если документов с собой нет, да и всё.

– Понятно…

Степа стал всматриваться и увидел, как поодаль люди в полицейской форме разговаривают с тремя молодыми мужчинами, на вид его ровесниками. Иная реальность, как будто он попал на самом деле в какое-то иное время, что ли… Он тряхнул головой. Елизавета тем временем стала говорить о том, что она собирается сделать в области в ближайшее время, просила задавать конкретные вопросы.

– Вы каждый о себе спрашивайте, мне так легче будет отвечать, – улыбаясь, говорила Елизавета. – За всех не говорите. У каждого – своя беда.

– Умная у меня мама, – проговорила Катя, качая головой. – Разделяй и властвуй…

Степа кивнул.

– Ты тоже умная.

– Ты как с матерью познакомился? – Катя спросила это совершенно спокойно, но настойчиво.

– Случайно.

– Не хочешь говорить?

– Правда случайно. Она летела на свадьбу и… – Степа замялся. Как это все рассказать? Дед Семен, его собственный СССР, вертолет, он, Степа, который встал и пошел за Елизаветой, особо не раздумывая…

Девушка явно хотела спросить еще что-то, но пока больше ничего не сказала. Степа постоял немного и отошел в сторону, туда, где было меньше народу. Никто сегодня, ни один человек не обернулся на него, не подбежал фотографироваться, знакомиться, спрашивать, он ли это или не он. Всем было не до него. У них – своя жизнь, с проблемами, часто трудно разрешимыми, а он как будто из другого мира. Только мира этого нет – есть пустота и в ней он, Степа, растерянный и потерявшийся.