Твоя звезда

Губернаторша быстро провела по его руке от плеча вниз и остановилась на запястье. Взяв его не за ладонь, а за запястье и не отпуская, Елизавета Сергеевна быстро сказала высокому плотному человеку в красной куртке, которого она звала Геной: «Отправляй ребят обратно, всё, отбой!», а сама ловко залезла по лесенке в белый вертолет и усадила Степу с собой, в мягкое удобное кресло, которое изначально явно не было предусмотрено в вертолете. Всего таких кресел было два.

– За друга своего не беспокойся, – сказала она. – Сейчас к нему врачи приедут. Пусть кардиограмму снимут и что там еще надо. Хороший мужик, идейный, крепкий. На таких Россия держится. Зря мне только ерунды всякой про него наговорили.

– Так, Елизавета Сергеевна, это… гм… – вступил было Гена. – Зачем нам в области эти красные флаги?

– А народ? Ген, ты про народ подумай. Некоторым флаги эти нужны. Кто в царей не верит, тот пусть в коммунизм верит.

– Так смута же, Елизавета Сергеевна.

– Да брось ты! Вот если запрещать, будет смута. Прятаться будут. А так… Пусть себе прошлое охраняют, которого больше нет. Да, Степа, согласен со мной?

Степа пожал плечами:

– Я не знаю.

– И правильно. С таким лицом о плохом думать не нужно. Тебе знаешь кого еще сыграть бы… – Елизавета Сергеевна мечтательно улыбнулась, разглядывая Степу. – Сам-то ты кого хочешь сыграть?

– Я… – немного растерялся Степа. – Ну, я бы в военном фильме снялся…

– Хорошо. Да, у нас как раз вот хотели про Первую мировую снимать! Будешь белым офицером.

– Нет, я про Великую Отечественную хотел бы, – признался Степа.

– Да? Ну, ладно. Будет тебе про Отечественную. Ген, как фамилия этого парня, который все ходил, денег клянчил, сценарий там у него какой-то про партизан?

– Елизавета Сергеевна, наденьте… – Гена протянул ей шлем и дал второй Степе. – Поищу человечка, понял.

– Давай. Будем снимать про партизан. А Степа сыграет там главную роль. В конце его убьют, потому что он не захочет поступиться своими принципами. И все женщины будут плакать. Да, Степ?

Степа растерянно кивнул. Что-то происходит, чем он не может управлять. Хорошо это или плохо, он пока не понял. Но так уже бывало в его жизни. Так было с театральным. Так было с Верой, той, его Верой, которая занимала такое большое место в его жизни. Как будто его несут потоки – то хорошие, светлые, чистые, то мутные, ледяные, когда он остается один дома и, глядя со своего высокого этажа на чужой город, ясно чувствует – он не нужен никому. Какой сейчас поток – пока непонятно…

– Степонька… – Мамин голос в трубке звучал растерянно.

– Да, мам… – Степа, застегнувший было плотно шлем, быстро просунул к уху телефон.

– Ты всё время недоступен…

– Связь плохая. Что-то случилось?

– Гоша сбежал… Ты ведь говорил, как в воду смотрел… Скоро стемнеет… Я не знаю, что делать. В полицию звонить?

– А когда он сбежал? Давно?

Губернаторша, внимательно слушавшая разговор, тут же спросила, перекрикивая звук включившегося мотора и наклоняясь близко к Степе:

– Что стряслось? Сын? Брат? Нет? А кто? Щенок, что ли? Кто сбежал?

Степа помотал головой.

– Уже часа два как. Куда мне бежать? – продолжила мать. – Я что-то растерялась, сынок. Походила по дворам, по улицам – не нашла. Звонила твоему отцу, а он трубку не берет. Ты у Семена? Может быть, вернешься, поищешь Гошу? Далеко тебе ехать, конечно…

– Не надо ему звонить, – сказал Степа. – Отцу не надо. Я… – Он замолчал, потому что губернаторша положила ему руку на колено. Не погладила, не сжала колено, просто положила руку, как будто там было ее место, привычное, удобное.

– Решим все проблемы, говори, – кивнула ему Елизавета Сергеевна. – Всё решается.

– Мам, я перезвоню. – Степа нажал «отбой». – Я приехал из Москвы с мальчиком, – начал объяснять он Елизавете, для этого ему пришлось тоже склониться к ее лицу, так что были видны морщинки у губ и глаз, каштановые брови, свои, густые, ровные, небольшая родинка на виске, и чувствовалось ее дыхание. – Так вышло, он мне не родственник. Он остался с моей мамой и убежал.

– Не понимаю… – покачала головой губернаторша. – Гена! – Она подозвала к себе помощника. – Скажи, чтобы подождал несколько минут, не взлетал.

– Ага, – суетливо покивал Гена. – Елизавета Сергеевна, понял!

– Давай еще раз рассказывай.

Степа повторил то, что он только что сказал, и добавил:

– Просто меня попросили присмотреть.

– Ясно, – улыбнулась губернаторша. – А присмотреть кто попросил? Женщина?

Степа помедлил.

– Нет, никто. Я сам так решил.

– Молодец! – Губернаторша слегка провела по Степиной щеке.

Степа заметил, как ее помощники, сидящие по обе стороны вертолета, стараются не пялиться на свою начальницу и на него. И невольно то и дело ловил чей-то любопытный взгляд. Как-то всё это странно… Степа почувствовал себя крайне неловко.

– Давай говори, как зовут мальчика, сколько лет. Фотография есть?

– Нет… Я могу позвонить его матери. – Степа стал искать Верин номер, думая, что если Вера узнает, что ее маленький сын, который неожиданно оказался в другом городе, еще и сбежал на ночь глядя, ей опять станет хуже.