Твоя звезда

– …то я сама тебе скажу, – продолжила как ни в чем не бывало Елизавета Сергеевна. – Коммунизм – это мечта. Знаешь, как мечта о том, чтобы никогда не умирать. А если мы умирать не будем, то нам тогда детей рожать не надо, потому что жить негде будет. А без детей – какая жизнь? Вот у тебя есть дети, Семен?

– В сторону разговор не уводи! – пробурчал Семен.

– Мой разговор течет как речка, по своему руслу, – показала ровненькие зубки губернаторша. – Куда надо, туда и течет. Ты, главное, следи за мыслью, не потеряйся, не заглядись на меня. Вот Степан – сидит, слушает, уже на моей стороне, да, Степа?

Степа помимо своей воли слегка кивнул. Семен зыркнул на него:

– Ну ты…

– В мире никогда не было равенства, – продолжила Елизавета. – Бог деревья не по росту ставил. Не было, нет, и не будет равенства. И искать его не стоит. Вот я – умная, сильная и прекрасная. А соседка моя по дому, где я раньше жила, Зинка, – пьяница и обжора. Я такая крупная, потому что во мне силы и здоровья много. А она толстая, потому что жрет без разбору и без разбору мужиков водит. Работает раздатчицей в столовой. И тоже хочет быть владычицей морской, вот как я. Только мне это по праву досталось – по моему уму и по силе. А ей, если бы вдруг где-то и подфартило, это не положено. Но ей не подфартило, и поэтому она тоже за равенство и коммунизм. Чтобы у меня всё отобрать – дом мой, власть мою, слуг моих и помощников. И самой зажить так, как я. Любить моих мужчин и спать на моей кровати. Вот что для Зинки коммунизм. Она левый кружок на автобазе создала. В нем Зинка и все ее собутыльники и хахали. Собираются за бутылкой дешевой водки и рассуждают о том, как хорошо будет, когда они власть снова захватят в этой бедной стране. А ты говоришь – зачем мне чашки царских дочерей. Затем!..

Семен, слушая ее, неодобрительно качал головой.

– Эк ты загнула, матушка Елизавета Сергеевна… Всё вроде так, а вроде и не так. Логика у тебя какая-то кривая, как будто ты вверх ногами на земле стоишь. При чем тут раздатчица Зинка-то и коммунизм? И как она без мозгов, если кружок могла создать?

– Так коммунизм – это власть рванья и холопья, безмозглого и хамского, – легко засмеялась Елизавета Сергеевна, и милые ямочки тут же появились на ее матовых щеках. – А ты им бредишь, людей с толку сбиваешь, в эфир выходишь. Я слушала твои передачи. Что это? Бунт? Зачем ты нашим людям голову дуришь? Не было никогда на земле равенства. Ты присаживайся, Семен, не стой. Чай себе наливай.

– Это… – Степа захотел высказаться. Не для того, чтобы поспорить с Елизаветой Сергеевной. Но ведь он тоже что-то знал, не совсем же он белый лист! – Когда охотились на мамонта… первобытные люди когда были… Там равенство у них было.

– Ага!.. – продолжала смеяться Елизавета Сергеевна так весело, так светло, как будто разговор шел о чем-то хорошем и приятном для всех. – А как тебе захоронения со слугами, женами и детьми, насильно умерщвленными? Был князь и его смерды, по-старому «сомерды» – те, кто должен был умереть вместе с ним в случае его смерти. Слово такое «смерд» слышал?

– Так… до этого все равны были… еще раньше… – неуверенно сказал Степа, уже коря себя, что стал спорить на равных с губернаторшей. Она явно много книг прочитала в своей жизни, гораздо больше, чем он, Степа.

– Раньше? А раньше на Земле тысячелетиями был матриархат, в наших краях по крайней мере точно. Всё, что из земли выкапывают, всё говорит о том, что верховных богинь было две – и обе женщины, и что людьми и с неба, и на земле руководили только женщины. Мужских образов у нас вообще нигде нет – ни в рисунках, ни в скульптурных изображениях.

– Придете ко мне на эфир? – неожиданно спросил Семен.

– Приду, – весело кивнула губернаторша. – Прилечу на вертолете. Причем в твой день рождения. Чтобы точно в головах людей мой образ слился с образом доброй волшебницы. Знаешь, какую мы передачу сделаем? Я с телевидением приеду! К хранителю музея нашей старины!

– Я не согласен пока называться музейным хранителем…

– А кем ты хочешь называться? Генсеком? Так у людей аллергия на такие названия. Президентом? Это не про коммунизм. Не дури, Семен. Слушайся умную женщину, и всё у тебя в жизни будет.

Семен исподлобья смотрел на губернаторшу, так и не присев, опираясь на край своего самодельного буфета.

– Что ты набычился? Что? – Елизавета Сергеевна протянула к нему руку через стол, как будто хотела потрепать по плечу, если бы дотянулась. – Представляешь, как ахнут все – такой крамольный красный блогер, Семен Калашников, а к нему – бац! – на эфир губернаторша приехала.

– Ну… – буркнул Семен. – Только я сам тему буду определять… разговора…

– Попробуй! – засмеялась Елизавета Сергеевна. – Никто еще из мужчин со мной никогда тему не определял. Многие пробовали, но ни у кого не получилось. Где есть сильная умная женщина, там тема определена априори. Знаешь, что такое априори? – Губернаторша, чуть смягчив голос, перевела глаза на Степу.

Степа неуверенно кивнул.

– Всё! – махнул рукой Семен. – Сдались.