Твоё слово

— Он понял, кто это, — озвучил он мысли всех в комнате, — А я-то, грешным делом, решил, что больше всего подхожу на роль подозреваемого…

— Если тебя это успокоит, то я тоже, — кивнул Дорик, — Но что нам теперь делать? Куда он там полетел-то хоть?..

Ева опять перегнула через подоконник, ухватившись за него руками, и уставилась дракону вослед взглядом керамических глаз.

— Во дворец.

— Не уверен, что сидеть и ждать — хорошая идея, — потянул Бор, с сомнением глядя на большую деревянную спину, затянутую дорогой тканью, — Но если он знает, кто это… Нам есть вообще смысл его догонять?

— Есть, — кивнула Ева, — Но как проникнуть во дворец — это еще надо понять. В любом случае, я, кажется, догадываюсь, на кого подумал Арши… И даже предполагаю, где искать Шуру.

— Его Величество?.. — предположил Бор.

Она мотнула головой.

— Ему сейчас не до этого. У него свой секрет, с которым он не знает, что делать. Нет ему до Шуры дела. Да и разбиралось бы с ней, в случае чего, полагаю, Теневое Министерство.

— У нас нет такого приказа — это точно. Я бы знал.

— Ева, кто это? — не выдержал Бор.

Она повернулась от окна и посмотрела на мужчин немного расфокусированно,  будто вспоминая что-то. Ветер встрепал льняные, чуть волнистые локоны за ее спиной.

— Думаю, это Первый Советник, — прошелестела она, грустно улыбнувшись, — Хороший мальчик, но порой излишне категоричный в своей преданности. Его отец был безумно талантливым артефактором, но… Я не очень хорошо помню эту историю. В любом случае, последнее время он крайне назойливо советовал Арши не связываться с людьми. А если точнее, с Шурой, — она задумалась, разглядывая стену по левое плечо, — Есть еще кое-что, о чем я не могу сказать. Это не касается нашей девочки, но могло… скажем так, сосредоточить его злость от невозможности исправить ситуацию на ней.

— Вы уверены? — нахмурился граф Сибанши.

— Практически, — кивнула Ева, — Стоило подумать на него раньше… Но он такой хороший мальчик. На него думать совсем не хочется. В любом случае, я догадываюсь, каким способом он решил от нее избавится.

Ева помнила это место. Дворец. Сверкающий, огромный, возвышающийся над столицей на немыслимой высоте. Древний, полный тайн. Порой довольно жутких.

«Не ходи в лабиринт — людям там рады, но людям там не место, — улыбнулся ей когда-то маленький принц, — Ты и другим скажи: людям там не место.»

Вдалеке послышался рев.

— Долетел, — вздохнула Ева, — Ну что, мальчики! Как будем вламываться в императорский дворец? Есть идеи? Потому что меня туда точно не пустят!

Борик вдруг хмыкнул.

— Есть одна идея. Шурке бы понравилась!

* * *

Шарам ехал по улицам Высокого Города в закрытой карете. Вот и все. Дело сделано. Даже если на него подумают, а мужчина вполне такое допускал, доказать это будет невозможно.

Руки слегка потряхивало, так что он сцепил их в замок и крепко сжал. Дело сделано. Из лабиринта человечке не выйти. Остальное, в общем-то, не так важно. Его Высочество не опозорит себя связью с ней. Дело ведь было только в ней? Дядюшка Императора, как бы ни была сильна его любовь к людям, за многие сотни лет никогда не рассматривал их как объект своей страсти. Значит, дело было в ней. Что он в ней нашел, только Отцу-Дракону ведомо — да простит он заблудшего сына своего! Как на вкус Шарама, отвратительная девчонка — взбалмошная, нечесаная, невоспитанная особа. Но Его Высочество, хоть и виртуозно орудовал расческой, порой заставляя даже самого Шарама смирно сидеть, пока ему плетут какую-то мудреную косу, тоже был довольно взбалмошным, если не сказать больше.

Но теперь это уже не важно. Ведь дело сделано. Хоть что-то он должен был сделать, хоть от одной опасности он своих сюзеренов уберег. И не слезет с Его Величества, пока тот не даст ему разобраться со второй. Да! Первый Советник мог бы просто закрыть глаза и ничего не делать. Не хотят помощи — пусть сами разбираются. Но это так не работает — он знал. Однажды он уже не стал лезть со своей помощью, и это закончилось катастрофой. Для одной трижды никому не нужной семьи, но — катастрофой.

Самое ужасное — это не назойливость. Не влезание в чужие дела. Не неуважение к чужому праву делать со своей жизнью, что хочет. Самое ужасное — равнодушие. Молчание. Страх влезть не в свое дело. Особенно, когда речь идет о благополучии целого государства.

Поэтому он никогда не боялся высказать хоть даже Его Величеству свое мнение. Не боялся на нем настаивать, если считал себя правым. Не боялся лезть не в свое дело. Ведь если что-то тебе дорого, значит это твое дело?