Твоё слово

Я бы, пожалуй, с большим удовольствием поболтала, например, с Мартой или Лией — проститутки почему-то всегда вызывали у меня необъяснимую симпатию. Может потому, что находились они обычно где-то вне общепринятой человеческой морали. И говорить с ними было поэтому легче.

Но не думаю, что Дорик согласился бы отвести меня в бордель, учитывая обстоятельства. А Лука, как и дядя Вося, был старым. Так что может и прокатит. 

Лука напоил нас чаем, забрал сборник анекдотов, который я дочитала как раз вчера.

— Чего-нибудь тебе еще найти, доченька? — спросил он, убирая какие-то бумаги с прилавка.

— Что-нибудь про устройство городского управления, наверное, — я не хотела писать про взятки барону Арино, вообще-то, я скорее была бы не против взять у него, например, интервью за чашечкой чая, но разобраться с системой городского управления было бы не лишним; Дорик посмотрел на меня то ли с мольбой, то ли с осуждением, но говорить ничего не стал, — и какой-нибудь сборник тоскливых стихов о несправедливости мира.

— Э-хе-хе, — улыбнулся Лука, собирая морщины у глаз, — знаю я одного поэта, который писал о несправедливом мире, который не понимал его тонкой души! Много пафоса, мало смысла. Хочешь?

— Еще как! — кивнула я и, когда Лука ушел на охоту, потерявшись в книжных шкафах, обратилась к Дорику, — мне надо поговорить с Лукой наедине.

— Нет, — мотнул мужчина растрепанной головой.

— Ну ты совсем! — вскинулась я, — я хочу поговорить о личном!

— Ты никогда не говоришь о личном! Ты говоришь только по работе и о работе. Не о работе ты говоришь, только когда травишь дурацкие несмешные анекдоты, над которыми сама же и смеешься, — отрезал Дорик, скрестив руки на груди.

— А кто еще над ними должен смеяться? — удивилась я.

— Все остальные, например? — предположил Дор, — шутки должны смешить окружающих?

— Кто сказал тебе такую глупость? — всплеснула я руками, — шутки рассказывают, чтобы развеселить себя, конечно же! В любом случае, если ты не дашь мне поговорить с Лукой, я расшибусь, но все равно поговорю о личном. С Мартой, например.

Я смотрела на него, он на меня. Я знала, что Дорик как кот — считает себя самцом королевских кровей, но взгляд все равно отведет первым.

— Я буду стоять под дверью и подслушивать! — вскинулся Дорик, ударил кулаком по столу и вышел.

Ну, лучше под дверью, чем над душой. Я пододвинула стул к прилавку и села ждать Луку. Он пришел минут через пять с тремя книжками. Кроме жизнеописания прошлого Главы Городского Совета, сборника стихов, там еще был любовный роман.

— Почитай, лишним не будет, — сказал старик, — так о чем ты хотела поговорить? 

— Ну, — с чего бы начать, с параллели, может? — вот у вас же есть дочь, — Лука кивнул, — вы же радовались, когда она съехала, да?

— Я радовался за нее, что она вышла замуж; но тосковал по ней, конечно, — он уложил подбородок на кулак.

— В смысле? Скучали, что ли? — удивилась я.

— Ну конечно, — кивнул он, — сложно отпускать своих детей. Всегда спокойнее, когда она рядышком, под боком!

— И вас это не утомляло? Сколько вы о ней заботились лет-то…

— Ну, иногда, конечно, утомляло, — засмеялся Лука, — она у меня была той еще кокеткой по молодости! Такие тут петушиные бои у нас молодчики устраивали — ты бы видела!

— Ничего себе, — я вспомнила суровую тучную женщину со скалкой в руках, — но теперь-то вы рады, что о ней не нужно заботиться?

— Так о близком же приятно заботиться! — я чуть не поперхнулась чаем на такое абсурдное заявление.

— Вы очень странный старик, — поняла я, — вам об этом говорили?

— Ну ты сама-то, когда заботишься о ком, тебе потом разве не приятно? — удивил меня Лука.

— Она ни о ком не заботиться, — из-под двери пролез тоскливый шепот Дорика.

— Это правда, — кивнула я.

— Что, вообще ни о ком? — удивился мужчина, и я кивнула, — не верю! Неужели ты никогда не делала что-то для другого, а не для себя?

Я задумалась. Вообще-то, один раз было. Но я никогда больше этот трюк повторять не собираюсь. Это была единоразовая акция в качестве благодарности конкретному человеку, с которым ни в этом, ни в том, ни в любом другом мире никто никогда не сравнится. Все остальное, что я когда-либо делала для других, было с расчетом получить что-то взамен. Например, я покупаю Луке чай и продукты, потому что он делиться со мной книгами.

— Было такое, — все-таки сказала я, — но это было исключение, подтверждающее правило.

— Жестокая женщина, — слышался загробный шепот из-под двери, — очень жестокая женщина, которая на всех клала волшебную палочку…

— Так! — вдруг разозлился Лука, — ну-ка помолчи и не лезь, дурень!

Я хрюкнула. Дурика назвали Дуриком, а волшебные палочки все-таки существуют, и я знаю, что куплю себе в подарок на день рождения!

— Милая, а как же ты строишь отношения с разумными? — уточнил мужчина, собирая складки на лбу.

— Как человек, выросший при капиталистическом строе! — радостно возвестила я, — на взаимовыгодной основе!