Творческая связь. Исцеляющая сила экспрессивных искусств

Где мое сердце? Я нахожу его в мамином гробу под землей в Пултэни, на кладбище Лейквью. Когда я спросила о нем, мама потребовала забрать его СЕЙЧАС ЖЕ! Но я хочу, чтобы оно полежало там, пока я не вернусь на следующей неделе в Нью-Йорк.

Вокализация – это вибрация, связь между небесами и землей. Мое пение и вокализация были хорошими и очищающими. Они очистили меня, дав простор для мыслей, идей. Возможно, даже создали пространство для сердца, которое станет больше, когда вернется ко мне.

Натали была такой чувствительной, работая со мной, мягко исследовала, предлагала, прикасалась к моей спине, голове, волосам. Направлял ли руки и пальцы Натали к моим волосам дух моей матери? Мама так любила мои волосы.

Спасибо тебе, Натали, за это особенное время – время быть и время делать, спасибо за твою глубину, поскольку я смогла доверять и уйти глубоко в себя. Я истощилась.

К полудню, когда мы закончили, осталось обсудить одну тему – символическое значение рыбы. Хотя никто из нас не силен в трактовках символизма, мы обе знаем, что рыба – это глубокий религиозный символ; в христианской религии это символ Христа. Я посмотрела значение этого символа, чтобы поделиться с Гейл.

Символ рыбы трактуется двояко. С одной стороны, это холоднокровное животное из глубины, поэтому оно олицетворяет бессознательную инстинктивность… С другой – это символ Христа. Иными словами, рыба символизирует и Спасителя, и того, кого нужно спасти{69}.

Обзор процесса

Эпизод с Гейл не нуждается в пояснении, он описывает самоисследование с помощью слов и образов, проходившее в поддерживающей обстановке. И все же этот пример содержит в себе некоторые нюансы целительного клиентоцентрированного художественного процесса.

Эмпатическое слушание

Слушание и «музыки» человека, и его слов – это сердце и душа эмпатического слушания. Задача консультанта – слышать самые глубокие нюансы эмоциональных высказываний клиента. Обратная связь помогает клиенту посмотреть на свои чувства и увидеть перспективу, как будто он всматривается в зеркало.

Насколько более заманчиво было бы успокоить (и тем самым смягчить) горе Гейл или принять сторону ее матери, сказавшей: «Тебе нужно немедленно забрать свое сердце обратно!» Дать возможность клиенту быть своим собственным проводником («Это займет время, мама») – вот что на самом деле исцеляет и вселяет силы в клиента.

Важность этого момента состояла в том, чтобы принять и понять прочувствованный смысл[19] Гейл, который заключался в том, что она действительно потеряла свое сердце. Я чуть было не ушла от этого важного момента, попытавшись убедить ее в том, что она «очень сердечный человек». Я быстро поняла, что говорю это исходя из моих собственных потребностей, поэтому такое сообщение было бесполезным и, возможно, отвлекающим. Я вернулась к той мучительной точке, которую Гейл сама обозначила: «Ты чувствуешь, что потеряла свое сердце». Мое принятие позволило ей почувствовать себя глубоко понятой – редкое событие для тех, кто испытывает эмоциональную боль. Возможность быть понятой на таком уровне придает ей сил сделать еще один шаг, вспомнив мучительные детали смерти ее матери и похорон. Будучи принятой и услышанной на этом уровне, она продолжает погружаться в боль: «Мне не хватает тебя, мама. Мое сердце в твоем гробу».

Терапевт, который находит страдание, заключенное в истории клиента, большим по сравнению с тем, которое он способен выдержать, будет бессознательно уводить клиента от этой боли. Хотя мое сердце болело от скорби Гейл, а воспоминания о смерти моей матери время от времени проникали в мои мысли, я нашла внутренние силы, чтобы еще внимательнее сосредоточиться на глубине опыта самой Гейл. В критической точке, подобной этой, мой разум движется одновременно по нескольким дорожкам:

«Я хочу быть всецело присутствующей ради Гейл».

«Мне мешает то, что я чувствую ее боль, а вспоминаю смерть своей матери».