Творческая связь. Исцеляющая сила экспрессивных искусств

1977 год, Аргентина. Меня поразила смелость психологов, которых я встретила. Поскольку они жили в атмосфере страха много лет, то привыкли к этому как к определенному образу жизни. Эта страна управляется военными; на протяжении последних трех лет 12 тысяч человек либо пропали без вести, либо были убиты, либо брошены в тюрьму.

Я только что вернулась после первого дня фасилитации на воркшопе для женщин-психотерапевтов. Боже мой, как же мне грустно! Это фантастические женщины – умные, сильные, красивые и отважные перед лицом всех тех проблем, которым должны противостоять женщины во всем мире. Сейчас, сидя в своем номере в отеле и просматривая только что сделанные записи, в которых резюмированы их проблемы, я плачу. Я уже работала с теми, у кого есть серьезные эмоциональные расстройства, но здесь происходит что-то другое. Эмоциональные проблемы этих женщин усугубляются или создаются политической жестокостью и той основанной на страхе системой, в которой они живут.

Одна из участниц сказала: «Я все еще пытаюсь пережить потерю двух моих детей». Она терапевт. Я спросила, не хочет ли она подробнее поговорить об этом. «Они умерли несколько лет назад. Хотя они были еще подростками, принимали активное участие в борьбе за свободу». Ее слова заставили заговорить другую женщину: «Двое из моих детей сейчас в Испании, и у них возникли психологические проблемы из-за преждевременного разрыва с семьей. Я вынуждена была отправить их туда, чтобы сохранить им жизнь. У меня нет возможности поехать навестить их, а они не могут вернуться сюда». Подобные истории звучали вновь и вновь, трагические случаи, потери, разлуки и мучения, обусловленные политической ситуацией в стране. Одна из терапевтов рассказала, как ее вместе с семьей посреди ночи забрали в тюрьму и держали там много месяцев. Она страдала от сильного чувства вины, потому что ее и ее семью освободили, а другие все еще оставались в тюрьме. Она до сих пор слышит ночью во сне крики и вопли тех, кого пытают.

Слез почти не было. Женщины просто говорили о том, что стало частью их повседневной жизни. То, что мне казалось немыслимым, для них было реальным. Смерти в семье, похищение детей и одиночество одной женщины еврейского происхождения по причине того, что все ее родственники бежали из страны. Она сказала: «У меня нет никого, с кем можно было бы провести праздничные дни».

Я поняла, что это совершенно иной контекст совладания с психологическими проблемами. Аргентинцы привыкли к постоянной угрозе внезапной потери; слушая их рассказы, я соприкоснулась с собственным ощущением бессилия перед лицом диктатуры. Подобная политическая беспомощность – мой собственный жуткий кошмар. Постоянно чувствовать себя под дулом пистолета, не иметь сил, чтобы открыто сказать то, во что веришь, испытывать ежедневный террор со стороны властей – для меня это словно удар под дых! Я обнаружила, что плачу их слезами, хочу выкрикнуть их гнев. Они проглотили это или измучили себя приступами гнева и слез дома. Они знают, что за публичный протест могут расстаться с жизнью или попасть в тюрьму.

Последний день: результаты этого единения оказались необычайно радостными и ресурсными. Эти женщины нуждались друг в друге, и они обнаружили смысл группы поддержки. В среде, где сосед может донести на соседа, доверие друг к другу растет медленно. Как сказала одна из них: «Страх у нас под кожей».