Творческий отпуск. Рыцарский роман

Звонит Маркус Хенри. Если утром он был настроен враждебно, то сейчас сама сердечность: явно в промежутке проконсультировался с правительством. Небольшая поминальная служба по Дугалду Тейлору для своих пройдет в церкви у Тейлора в Бетезде в полдень в пятницу. У него нет в живых никого из близких родственников: родители умерли, сам давно в разводе, в браке детей у него не было, бывшая жена вновь вышла замуж и проживает в Валла-Валле, Вашингтон. Есть улики, что наш друг был несексуален, по крайней мере – в последние годы, – но у него имелось великое множество друзей, и мужчин, и женщин: опрятный целибат, активный в общинных и светских делах и глубоко преданный Управлению. Кое-что из этого Марк Хенри излагает; что-то Фенн знает и без того; кое о чем догадывается.

Глубоко преданный, повторяет Маркус Хенри. Я вас и в первый раз услышал, Марк, говорит Фенн; я тоже глубоко предан, только не в первую очередь Компании.

Мы так и поняли, Фенвик.

Для меня, продолжает Фенвик, Компания идет где-то следом за Западным рукавом ручья Лэнгфорд.

Что вы пытаетесь мне сказать, Фенн? Голос Маркуса Хенри грозит снова впасть в ту враждебность, какая слышна была до обеда. Что вы храните верность чертову ручью, а не своей стране?

Извращенная интуиция Фенвика подсказывает, что теперь ему не удастся сказать ничего невпопад. Этого я не говорил, Маркус. Восхищает его такое уравнение бывшим коллегой Центрального разведывательного управления с Соединенными Штатами Америки. Прежде всего я верен Сьюзен. Затем – э-э, искусству. Искусству и Западной цивилизации. Затем Восточной цивилизации. Потом Северной. Южной.

Очень смешно, Фенвик.

После этого идут конкретные места: Чесапикский залив, река Уай, Честер. Восточный рукав ручья Лэнгфорд у Честера: за ним – Западный. Потом вся остальная Америка. После идут правительства, начиная с окружных уполномоченных Толбота, Королевы Анны и Кента, и так постепенно мы добираемся до Объединенных Наций. После них – правительственные учреждения, начиная с Агентства по охране окружающей среды и Управления питания и медикаментов.

Маркус Хенри уже смеется от всей души; теперь он признает, что у Фенна всегда было пронзительное чувство юмора. Поминальная служба предназначена для сослуживцев Дугалда, но если проводится она в церкви – до конца еще не условились, – его друзьям и прежним коллегам тоже, разумеется, добро пожаловать. Вообще-то если Фенвик сообщит ему или его секретарше, каким поездом он приедет, Маркус Хенри с удовольствием встретит его на Союзном вокзале: а поговорят они ан рут в церковь.

Интуиции Фенна жарят напропалую. Откуда вы знаете, что я не своим ходом поеду, Марк? Я об этом еще и сам не думал.

Маркус Хенри смеется. Ну. Это я просто допустил, раз вы там плавали и все такое. Шёрли вот сообщает мне, что есть «Метролайнер» в девять тридцать пять, прибывает на Союзный вокзал в десять семнадцать. У нас останется масса времени добраться к полудню до церкви.

Фенн отмечает, что может выехать на машине из Балтимора в одиннадцать и доехать до любой епископальной церкви в Бетезде к полудню. У него в голове все пощелкивает.

Ну, обиженно отвечает Маркус: уведомьте нас.

Фенн в лоб спрашивает: Кармен Б. Секлер перед вами отчитывается?

Теперь Маркус Хенри звучит поистине оскорбленно. Господи, Фенвик: это «Телефонная компания „Белл“», а не тихая комната Компании. Интонация у него становится деловито прямодушной. Естественно, мы провели несколько бесед с миз Секлер о вашем брате. Но она перед нами не отчитывается. Он умолкает, затем продолжает тем, что Фенвику слышится как подготовленная вербовочная речь: Я не хочу этим сказать, что у нас нет сотрудниц высшего класса. После вас мы прошли долгий путь, Фенн. Дамы эти – настоящие профессионалки; вы удивитесь. Вот он хмыкает – такие переключения регистра Фенну кажутся одновременно и неудивительными, и откровенными, как… что? Как карты, которые выкрадывают на стол[160], – хотя что они являют, сказать ему будет очень трудно. С таким вот ощущением отрепетированности слышит он, как Маркус Хенри произносит, все еще усмехаясь: Вашей девочке работа не нужна? – что к вопросительному знаку у него уже готов ответ: Мы больше не зовем их девочками, Марк: молодыми женщинами зовем мы их.

А знаете, вы правы? Увидимся в десять семнадцать в пятницу, Фенвик. Поговорим.

Днем на всех парах врывается Кармен Б. Секлер за чем-то нужным из ее стола, распевая матросскую песню Чесапикского залива поверх сигарильи:

О, сто лет – это недолго
На Восточном берегу,
Э гей-о.

Берегись, плыву домой я

На Восточном берегу,
Э гей-о.

Что за тупая песенка, говорит она, шаря вокруг него. Скузи, Фенвик.

Фенн спрашивает у ее затылка: Ты отчитываешься перед Маркусом Хенри?

Кармен распрямляется и пренебрежительно смотрит на него сверху вниз. Я ни перед кем не отчитываюсь, горджио[161]. А он сказал, что я да?

Нет.