Творческий отпуск. Рыцарский роман

Она легонько целует его в макушку; дышит; начинает. В Девятнадцатом веке многие верили, будто у каждого земного полюса – по громадной пропасти. Эти бездны-близнецы непрерывно поглощали океан и постоянно изрыгали его вновь где-то на Экваторе, может – у истоков Амазонки и Нила, – так же как материя, заглоченная Черной Дырой, может возникнуть где-нибудь еще во вселенной из Белой Дыры.

Мм-гм.

Мы чувствуем, как у нее встают соски. Что ж. Дневник Пима в том путешествии обрывается Двадцать второго марта Тыщавосемьсот двадцать восьмого года, в весеннее равноденствие, как раз когда лодка его близится к Южной Полярной пропасти. Он уже видел те причудливые расщелины в форме гиероглифов на острове Тсалал, уже потерял свое судно-матку «Джэн Гай» и всех своих товарищей по плаванию, кроме одного, а теперь, когда лодочку его несет через водопад к бездне, он видит исполинский человеческий очерк, закутанный в саван, – и повествование его обрывается.

ФЕНН СЛУШАЕТ.

Люди принимали эту фигуру за что угодно – от Иисуса Христа до гигантского пингвина и самого автора, но это-то ладно. Тут интересно то, что читаем мы предположительно отчет самого Пима, написанный дома в Нью-Йорке после того, как ему неким манером удалось выжить в том путешествии. По утверждает, что Пим якобы прислал ему свой дневник в Ричмонд, чтобы По отредактировал и опубликовал его как вымысел в «Южном литературном вестнике».

Так.

Стало быть, письменный отчет Пима обрывается, как раз когда его вакуумно аспирируют…

Что?

Ничего. Как раз перед тем, как его, Дёрка Питерса и лодку собирается поглотить бездна, история обрывается, и мы так и не узнаём, как Пим спасся и вернулся в Нью-Йорк ее писать. Затем анонимным редактором возникает По – в сущности, и не Пим, и не По – объяснить, что мистер Пим не сумел завершить свое повествование из-за, цитирую, обстоятельств, связанных с недавней внезапной и прискорбной кончиной, конец цитаты, предположительно в Нью-Йорке, каковые обстоятельства мы якобы должны знать из ежедневных газет. Иными словами, Пим как-то выжил, когда его смыло в дыру, – может, выскочил на поверхность где-нибудь в Уганде, доплыл по Нилу к Средиземноморью, а оттуда уже вернулся в США, – но мы так никогда и не узнаем, как ему это удалось, поскольку его убивают или что-то там еще уже дома в Тыщавосемьсот тридцать восьмом, как раз когда он дописывает дневник того путешествия до бездны десятью годами раньше.

Продолжай, Сьюз.

Ладно. Анонимный редактор – на самом же деле сам автор По – в своем послесловии к этому дневнику попросту цокает языком над этим обстоятельством и продолжает рассуждать, но не о том, что интересует нас – а именно, как же Пиму удалось добраться домой и записать свою историю и что сталось с Дёрком Питерсом и лодкой, – но о сходстве тех расщелин забавных очертаний на Тсалале и неких эфиопских гиероглифов. Ты слушаешь?

Еще как. К тому ж.

Ну, смысл моей истории[193] в том, что смысл истории По в том, что смысл истории Пима таков: «Дело не в том, что конец путешествия прерывает письмо, а в том, что конец письма прерывает путешествие». Теперь ты предашься со мною любви?

Сьюзен. Ты осознаешь…

Еще бы. Прерывание нашего путешествия начинает наше письмо.

Ой мамочки! Где мой карандаш?

Вон туда закатился. Что сначала?

И то и другое сначала! Как может одно идти вперед другого, если не считать того, что одного близнеца рожают раньше? Делать и рассказывать, наше письмо и наша любовь – это же близнецы. Вот наша история.

Близнецы. От повторения этого слова у Сьюзен закрываются глаза. Но вот она их открывает, уже без слез, делает еще один вдох и говорит: Если это будет наша история, то давай начнем ее с конца, а закончим в начале, чтоб можно было продолжать вечно. Начнем с того, что мы стали себе жить-поживать и добра наживать.

Фенвик говорит, что не вполне улавливает, а затем восклицает: Я понял! О, Сьюзен!

Однако мы оба знаем, что даже история никогда не наживает добра. Вот на Какауэй налетают еще шторма, а нам нужно спасти ту шлюпку. Не важно, свет пока не погас. Добра наживать, подсказывает Сьюзен, открепляясь. Давай. Товарищ ее тут же с готовностью подчиняется; мы начинаем, как закончили бы, что они жили себе

Поживали, пока не взял их тлен, —
Фенвик и Сюзи…[194]

Краткий словарь морских терминов

Анемо́метр – прибор для измерения скорости ветра.

Ба́кен – плавучий навигационный знак, применяемый на внутренних водных путях для обозначения границ судового хода. Устанавливается на плотике.

Банка – 1. на шлюпке – скамейка (сиденье) для гребцов или доска, придающая шлюпке поперечную прочность; 2. отмель.

Бейдеви́нд – курс парусного судна относительно ветра, когда угол между диаметральной плоскостью судна и направлением ветра составляет менее 90°.

Би́мсы – металлические или деревянные поперечные балки на судне, служащие связью его бортов и основанием для палубы.

Брасо́пить – поворачивать реи при помощи специальных снастей (брасов) так, чтобы ветер дул в паруса как можно сильнее.