Творение. История искусства с самого начала

Триумфальные арки с их брутальными картинами побед и аршинными надписями, очевидно, далеко ушли от изящных форм греческой архитектуры. К концу I века нашей эры Афины — не раз разграбленные, сожженные и включенные в Римскую империю — сохраняют свои здания нетронутыми: когда-то великий город теперь стал мертвым памятником самому себе.

То же самое отчасти происходило и с Римом, напичканным памятниками ревнивому эго сменявших друг друга императоров, перегруженным бременем имперской гордости.

Арка Константина. Рим. 313–315

В 315 году всего в нескольких шагах от триумфальной арки Тита была воздвигнута одна из самых интересных римских арок, посвященная правящему императору Константину. Над одним из трех ее арочных проемов (крайним), на фризе изображен ряд фигур, слушающих, как Константин произносит речь перед римским народом. Эти фигуры с напряженно поднятыми головами, завернутые в толстые плащи, делающие их силуэты особенно объемными, воспринимаются скорее символами, чем реальными людьми. Смысл этой сцены проясняют рельефные изображения над ними в виде медальонов, которые уже многие века отвлекают внимание зрителя от речи Константина. На них показаны изящные сцены, исполненные драматизма и живости, напоминающих рельефы Алтаря Мира или даже греческую скульптуру. На самом деле это вторично использованные рельефы: они были взяты со здания, построенного двести лет назад, во времена Адриана, головы же были изменены, чтобы придать им сходство с Константином. Таким образом, Арка Константина состоит из «сполий» (spolia) — повторно используемых скульптур и строительного камня, — в том числе рельефных изображений Траяна и каменных панелей утраченной арки, посвященной Марку Аврелию. Все вместе они, как фотографии в альбоме, показывают прежних императоров, рядом с которыми Константин желал видеть себя, и неважно, что они совсем не сочетаются по стилю, а изображения не создают единого целого. В отличие от прочих триумфальных арок, Арка Константина демонстрирует, насколько далеко империя ушла от своих истоков и от наследия Древней Греции.

Это была последняя римская арка, увековечившая период, который начался с драматичного слияния греческого воображения с римским могуществом.

Хотя наиболее характерной чертой Римской империи была экспансия, основные завоевания происходили в первые годы республики. После вторжения и покорения возникали новые провинции и границы, к Риму присоединялись разные народы, от черноморских жителей Вифинии на востоке до маленького, холодного острова бриттов на западе, где Юлий Цезарь высадился во время своей галльской кампании и который окончательно был завоеван Клавдием в 43 году. Когда чуть более семидесяти лет спустя на императорский трон взошел Адриан, империя достигла предела своей экспансии. От столицы во все стороны расходилась обширная сеть мощеных дорог. Там, где дороги оказались бесполезны, римляне построили мосты и акведуки, чтобы снабжать водой города и поселения. Эти постройки производили на провинциальных жителей огромное впечатление, не меньше, чем величественные здания самого Рима, а может, даже больше: они выступали символами бесконечной воли к расширению империи, власти пространства, созданного римскими творцами образов.

Рельефы Арки Константина. Рим. 117–138. Фриз — начало IV в.

По этим дорогам распространялись и римские образы: на своем долгом пути к самым дальним уголкам империи, от западной Британии до восточного Тадмора (современной Пальмиры), они постепенно видоизменялись, сталкиваясь с местными традициями.

Мозаика была одним из знаков римского присутствия повсюду, куда вели дороги империи: и в Тисдрусе, на севере Африки (ныне Эль-Джем в Тунисе), и в Антиохии, что в римской провинции Сирия, и в Галлии, и даже в таком далеком уголке, как Римская Британия. Подобно многим другим художественным техникам, мозаика не была римским изобретением, она ровесница самой цивилизации: впервые она появляется в Шумере, затем в Египте, в Древней Греции и в Малой Азии. В греческом мире цветные камешки, а затем тессеры (кубики из камня) применялись для создания затейливейших картин, например, «неподметенных полов» (asarotos oikos): как сообщает Плиний, на мозаичном полу в Пергаме, созданном художником по имени Сосий, были изображены будто бы разбросанные после пиршества объедки и другой мусор[103]. Римские мозаики продолжили эту изобретательную традицию, хотя полы в столовых римляне предпочитали украшать не пиршествами, а сценами охоты. Орфей, укрощающий диких зверей своей игрой на лире, был еще одним популярным сюжетом из каталога мозаичных декораторов по всей империи.