Творения

17. Далее, что Онъ долженъ мыслиться поэтому не человекомъ, какъ они предполагаютъ, можно изследовать и съ другой стороны. После совершенія Іудеями того, за что здесь осуждалъ ихъ Господь, разумею именно спасительную страсть, если бы они были осуждены, какъ убійцы человека, тогда бы могло иметь смыслъ утверждаемое ими; если же они осуждены, какъ дерзнувшіе противъ Владыки и Господа, то очевидно, что сіи впали въ безумное предположеніе, решивъ, что Онъ — человекъ, хотя бы и говорили, что Слово обитало въ Немъ. Поэтому блаженный Павелъ, разсуждя о распявшихъ, ясно представляетъ ихъ убійцами Господа, говоря въ такихъ выраженіяхъ: Аще бо быша разумели, не быша Господа славы распяли (1 Кор. 2, 8). И Самъ Господь въ притче о винограднике говоритъ, что Домовладыка послалъ рабовъ своихъ къ делателямъ: И оваго биша, говоритъ, оваго же убиша, оваго же каменіемъ побиша (Матф. 21, 35) — делатели, разумеется; впоследствіи же послалъ, говоритъ, Сына Своего, увидевъ Котораго, делатели сказали другъ къ другу: Сей есть наследникъ: пріидите убіемъ Его, и удержимъ достояніе Его. И емше Его, изведоша вонъ изъ винограда, и убиша (Матф. 21, 38–39). Итакъ, если Апостолъ исповедуетъ Распятаго Господомъ славы, Самъ же Спаситель представляетъ пророковъ посланными рабами, а Себя — Сыномъ Владыки рабовъ, то кто еще дерзнетъ утверждать, что Говорящій — ныне же ищете Мене убити — былъ человекомъ, а не вочеловечившимся Богомъ? И особенно, когда услышитъ, что и богоприличныя дела, имеющія произойти, относятся къ имени человека: грядетъ бо часъ, и ныне есть, егда мертвіи услышатъ гласъ Сына человеческаго, и услышавше оживутъ (Іоан. 5, 25). И: Егда же пріидетъ Сынъ человеческій въ славе Своей, и вси ангели съ Нимъ; тогда сядетъ на престоле славы Своея, праведный судъ всемъ творя (послед. словъ нетъ въ нын. тексте — (Матф. 25, 31). И: Никтоже взыде на небо, токмо сшедый съ небесе, Сынъ человеческій (Іоан. 3, 13).