Творения

{30} Бесстрастное «уединенно» — как не являющееся следствием иного[2576]; «не испытываемо» — как не ведающее желания соединения с иным; «не определяемо» — как непричастное движению, границей которого является иное.

{31} Завершено второе доказательство этого тезиса[2577]. В следующим предложении св. Максим переходит к третьему, экзегетическому, его доказательству.

{31а} Это уже потому исключено, что, в противном случае, поскольку «последний предмет стремления» — это Бог[2578], «приводимое в бытие» оказалось бы нетварным (в том же смысле, в каком нетвар- ными следует признать «логосы» творений[2579]). Фразу в скобках можно, впрочем, понять и так: «то есть не оказалось [еще] внутри последнего предмета стремления».

{316} Как оригенистский термин, «Энада» означает неразличен- ное единство[2580] умов не только друг с другом, но и с Богом; иначе логика фразы непонятна[2581].

{32} Завершено третье доказательства того же тезиса, и вновь перечислены введенные в рассмотрение во втором доказательстве три типа движения.

{33} Имеются в виду, вероятно, три типа завершения (соответствующие трем типам движения), упомянутые выше[2582]; из чего следует, что «совершенное» здесь имеет тот же смысл, что «самозавершенное» там.

{33а} Ср. выше схол. {19} (особенно конец).

{34} Простое завершение движения должно иметь определение недвижности, самозавершенное (или совершенное) — полноты, бесстрастное — бесстрастности.

{35} Приводимое здесь пятое доказательство того же тезиса очевидно исходит из противоположности всех возможных определений Бога и твари.

{36} Иначе: «к безначальному концу» (что лучше передает парадоксальность выражения).

{37} Возможно, св. Максим называет «неколичественным» (&ло- оод) совершенное завершение потому, что оно не ограничивает движение какой‑либо мерой[2583]. С другой стороны, перевод Эриугены «et a tanto perfecto fine» («и столь совершенным завершением») позволяет думать, что в подлиннике смысл был именно такой (т. е. читалось не йлбоф, а лбош).

{37а} Ср. в более позднем произведении св. Максима:

[Душа] питается для преуспеяния в добродетелях и умозрениях до тех пор, пока, пройдя все сущие [вещи], не достигнет меры возмужалости в полноте Христа. А когда это достигается, то останавливается всякое преуспеяние, осуществляемое посредствующим образом ради развития и возрастания. [Душа уже] непосредственно вкушает то, что превыше мышления, а поэтому [оказывается] превыше возрастания. Вид непортящейся пищи [предназначен] для сохранения дарованного ей боговидного совершенства. Благодаря явлению беспредельной красоты этой пищи, [душа] воспринимает в себя вечное и тождественное благобытие, которое поселяется в ней; она становится Богом по со- причастию с Божией благодатью, прекращает всякие действия ума и чувства, и вместе с этим в ней прекращаются природные действия тела, сообоженного с душой по соответствующему ему причастию в обожении. Так что один только Бог становится видимым через душу и тело, обилием славы [Своей] препобеждая их природные свойства[2584].

Св. Максим развивает здесь мысль Ареопагита[2585]; прекращение всякого действия (или проявления) человеческой природы означает не прекращение, но, напротив, высшую, завершающую фазу движения к Богу.

{38} Шервуд трактует это место так: «Максим говорит, что святой претерпевает… Бескачественное, т. е. Бога»[2586]. Что обожение, о котором здесь говорит св. Максим, он понимает, вслед за Ареопагитом, как «претерпевание [вещей] Божественных»[2587], несомненно (и подтвердится из дальнейшего). Но эти «Божественные [вещи/ свойства/ качества]» (мн. ч.!) уже в силу хотя бы своей множественности едва ли могли быть поняты св. Максимом как «Бескачественное» (тб &ло- iov) (или, в нашем переводе, «бескачественность»). Приложение к Богу именования йлоюу, правда, встречается у св. Максима, как и у других отцов[2588], но только когда Он мыслится ими в Его запредельной всякому мышлению единости, как например, далее в тех же Трудностях’. «[Божество] совершенно бесколичественно потому, что совершенно бескачественно; совершенно же бескачественно потому, что всяко просто…»[2589]. Речь, несомненно, о простоте «сверхсущной» сущности[2590], о которой св. Максим (в предположительно более позднем своем произведении) пишет:

Всякое мышление как в [некоей] сущности непременно имеет опору как [ее] качество, так около [некоей] окачественной сущности и движется, ибо не будучи абсолютным и простым, оно не может воспринять что‑либо абсолютно и просто ипостасно существующее. Бог же, совершенно простой в том и в другом, — и сущность [Его] без того, [чтобы в ней было что‑либо как] в [некоей] субстанции, и мышление вовсе не имеет [какого‑либо] субъекта, — не принадлежит к мыслящим и мыслимым, так как существует очевидно превыше сущности и мышления[2591].