Творения

В римской Церкви издавна существовал и до сего времени сохранялся другой обычай, касательно принятия еретиков в Церковь – здесь принимали их только чрез возложение рук. Стефан имел уже жаркий спор за этот обычай с некоторыми восточными епископами, особенно с Фирмилианом каппадокийским[106], но посредничество св Дионисия александрийского помогло, если не примирению спорящих, то утишению спора. На востоке вообще вопрос о крещении еретиков не производил ни малейшего разделения между епископами, хотя и там не все держались одного правила в этом деле. Так св. Дионисий решительно иначе думал и поступал относительно присоединение к Церкви еретиков, чем Фирмилиан – первый наблюдал в сем случае почти тот же обычай, что был в римской Церкви, а последний, напротив, держался правила, одинакового с постановлением Церкви африканской, но тот и другой были в совершенном мире как между собою, так и с другими православными епископами на востоке. На западе, или, лучше сказать, в Риме, совсем не в том духе, начало было развиваться спорное дело. Оставивши в покое восточных, Стефан не хохел так поступать с западными епископами, которые не соглашались уступать ему. Само собою понятно, что епископы, пользовавшиеся наибольшим авторитетом, должны были возбуждать в нем наибольшее неудовольствие, как скоро не разделяли его убеждений. А славнее всех был епископ карфагенский. Что происходило в Карфагене, Стефан, без сомнения, слышал и знал, и его нерасположение к Киприану возрастало с новыми сведениями о постановлениях Церкви карфагенской. Поэтому он готовился сильно противодействовать собору, бывшему под председательством св. Киприана. И действительно поступил так. Когда послы карфагенские пришли в Рим, то он не допустил их к себе и даже запретил другим не только давать им мир и общение, но и принимать их в домы и оказывать им гостеприимство, несмотря на то, что между этими посланными были епископы[107]. Может быть, это запрещение не состоялось на самом деле, тем более, что в римском клире были люди, которые в душе не одобряли такого поведения своего епископа[108] и, конечно, старались расположить его к другому образу действования, но, во всяком случае, раздраженный Стефан решился принудить африканскую Церковь к принятию его мнения, которое сам он считал апостольскою истиною, церковным догматом. Отвечая Киприану, он угрожал ему и всем африканским епископам отлучением от Церкви, если они останутся при своих определениях в не согласятся, подобно римской Церкви, присоединять еретиков, обращающихся к Церкви, чрез одно возложение рук[109].

Получив такое письмо, св Киприан не думал отражать нападение нападением и платить за оскорбление оскорблением Он боялся только, чтоб открывшееся разногласие между Церквами не послужило поводом к спорам в Церкви африканской, и чтобы споры эти не повели к вражде и распрям, особенно когда подан такой пример нетерпеливости, раздражения и ожесточения. Желая, сколько можно, внушить христианам с каким расположением духа надобно рассуждать им между собою о предметах церковного благоустройства, он написал две книги: «о благе терпения» и «о рвении и зависти», в которых однако же ни словом не коснулся того, что случилось так недавно и что дало ему побуждение и повод говорить о таких предметах.

В самом деле, начало́ показываться разномыслие между некоторыми африканскими епископами, или, по крайней мере, возникали у некоторых сомнения – кто-то написал даже письмо против перекрещивающих. Письмо это передано Киприану епископом Юбаяном, который сам при этом спрашивал, как надобно думать о содержании его. Другой епископ, Помпей, просил прислать ему в подлиннике письмо Стефана, чтобы узнать, как именно принято римским епископом определение карфагенского собора. Магнус (Киприан называет его сыном своим, но кто он был, неизвестно) спрашивал, не должно ли, по крайней мере, новатиан принимать в Церковь без крещения и еще что думать о тех, которые по болезни крестятся не погружением, а только окроплением в под., действительно ли такое крещение. Киприан всем отвечал и ответы его показывают, как сам он первый осуществлял те правила, которые предлагал в указанных сочинениях своих. По желанию Юбаяна, он подробно разобрал письмо неизвестного и к собственному письму приложил, книгу свою о терпении. Юбаян потом благодарил его за наставление[110]. Пересылая Помпею ответ Стефана, он сделал также примечания на этот ответ, но умолчал о том, как приняты были римским епископом послы карфагенские[111]. Магнусу он доказывал, что и новатиан должно крестить, при принятии их в Церковь, потому что и они вне Церкви, а вне Церкви нет таинств. При этом он выражал скорбь свою о том, что противники его вдаются в злословия. На другой вопрос Магнуса, отвечал положительно, что и крещающиеся в болезни принимают истинное таинство и суть истинные христиане[112].