Творения

5) В действительности не то; да не будет сего! От семене Авраамова приемлет, как говорит Апостол, отнюду же должен бе по всему подобитися братии (Евр. 2, 16–17), и восприять тело подобное нашему. Для сего–то подлинно избирается в служение Мария, чтобы от Нея восприял Он тело, и как собственное принес его за нас. И на Нее–то пророчественно указал Исаия, говоря: се Дева (Ис. 7, 14). К Ней–то посылается Гавриил, не просто к Деве, но к Деве обручемней мужеви (Лук. 1, 27), чтобы упоминанием о муже, с которым была обручена, показать, что Мария действительно человек. Посему, Писание упоминает и о рождении, и говорит: повит (Лук. 2, 7), и названы блаженными сосцы, яже ссал (Лук. 11, 27), и принесена жертва, как за рожденнаго разверзающаго ложесна (Лук. 2, 23). Все это служило указанием на раждающую Деву. А Гавриил ясно, с особенною осмотрительностию, благовествовал Ей, говоря не просто: раждаемое в Тебе, чтобы не подумали, будто бы входит в Нее отвне; но раждаемое от Тебя (Лук. 1, 35) [203], в удостоверение, что раждается от Нея по естеству. Это же ясно показывает и самое естество; потому что Деве невозможно иметь млеко не родив, и телу невозможно питаться млеком и быть повитым, не родившись прежде по естеству. Сие–то рожденное в восьмой день было обрезано; сие–то Смеон приял в объятия; сие соделалось отроком и возрастало, стало двенадцатилетним и достигло тридцатаго года. Ибо не самая сущность Слова, неизменяемая и непреложная, как измыслили некоторые, изменилась и была обрезана. Сам Спаситель говорит: видите, видите, яко Аз есмь, и не изменяюся (Малах. 3, 6), а Павел написал: Иисус Христос вчера и днесь Тойже, и во веки (Евр. 13, 8). Но в теле, которое было обрезано, носимо, вкушало пищу и питие, утомлялось, пригвождено на древе и пострадало, было безстрастное и безплотное Божие Слово. Тело положено было во гроб, когда, не отлучаясь от него, Слово сходило, как сказал Петр, проповедывать сущим в темнице духовом (1 Петр. 3, 19).

6) Этим всего более обнаруживается неразумие утверждающих, что Слово пременилось в кости и плоть. Если бы так было, то не имелось бы нужды во гробе, потому что тело само собою снизошло бы проповедывать бывшим во аде духам. А теперь нисходило проповедывать Слово, тело же Иосиф, обвив плащаницею, положил на Голгофе; и всякому стало явно, что тело было не Слово, но было тело Слова. И сие–то тело, возставшее из мертвых, осязал Фома, и видел на нем язвы гвоздинныя Иоан. 20, 25), какия претерпело само Слово, видя пригвождаемым собственное Свое тело, и хотя могло тому воспрепятствовать, но не воспрепятствовало; даже, безплотное Слово какбы Себе усвоило все, что свойственно было телу. И действительно, когда слуга на–нес удар телу, Слово, какбы Само терпя оный, сказало: что Мя биеши Иоан. 18, 23). И хотя Слово по естеству неприкосновенно, однако–же изрекло: плещы Мои вдах на раны, и ланите Мои на заушения, лица же Моего не отвратих от студа заплеваний (Ис. 50, 6). Ибо что претерпевало человеческое тело Слова, то соединенное с ним Слово относило к Себе, чтобы мы могли приобщиться Божеству Слова. И что необычайно, Один и Тот–же страдал и не страдал: страдал, потому что страдало Его собственное тело, и был Он в страждущем теле; и не страдал, потому что Слово, сущее по естеству Бог, безстрастно. Оно безплотное было в удобостраждущем теле, но тело имело в себе безстрастное Слово, уничтожающее немощи самого тела. Соделало же сие Слово, и было сие так, чтобы Слову, прияв на Себя наше и принеся сие в жертву, уничтожить это и наконец, облекши нас в Свое, дать Апостолу повод сказать: подобает тленному сему облещися в нетление, и мертвенному сему облещися в безсмертие (1 Кор. 15, 53).

7) Соделано же это не по присвоению, как представляли себе также некоторые; да не будет сего! Но поелику Спаситель подлинно, в самой действительности, стал человеком, то совершено спасение целаго человека. Ибо если, как говорят они, Слово было в теле по присвоению так названном; а называемое по присвоению есть мысленное представление: то оказывается, что и спасение и воскресение человеков, согласно с злочестивейшим Манихеем, есть мнимо так именуемое. Но спасение наше — не мысленное представление, и спасение не одного тела, но целаго человека, т. е. души и тела, действительно совершено в самом Слове.