Читаем Творения полностью

Над глухонемой отчизной: «Не убей!»И голубой станицей голубейПьяница пением посоха пуль,Когда ворковало мычание гуль:«Взвод, направо, разом пли!Ошибиться не моги! Стой — пали!Свобода и престол,Вперед!»И дева красная, открыв подол,Кричит: «Стреляй в живот!Смелее, прямо в пуп!»Храма дальнего набат,У забора из оградОбщий выстрел, дымов восемь —«Этот выстрел невпопад!»Громкий выстрелов раскат.18 быстрых весенС песней падают назад.Молот выстрелов прилежен,И страницей ночи нежен,По-русалочьи мятеженУмный труп.Тело раненой волчицыС белой пеной на губах?Пехотинца шаг стучитсяМеж малиновых рубах.Так дваждыпадшая лежала,И ветра хладная рукаПокров суровый обнажала.Я видел тебя, русалку восстаний,Где стонут!

1919

108. Случай

Напитка огненной смолой*Я развеселил суровый чай,И Лиля* разуму «долой»Провозглашает невзначай.И пара глаз на кованом затылкеСтоит на страже бытия.Лепешки мудрые и вилки,Цветов кудрявая и смелая семья.Прозрачно-белой кривизнойНас отражает самовар,Его дыхание и зной,И в небо падающий пар —Все бытия дает уроки,<Закона требуя взамен> потоки.Бег могучий, бег трескучийПрямо к солнцу <держит> бык,Смотрит тучей, сыплет кучейЧерных искр, грозить привык.Добрый бык, небес не мучай,Не дыши, как паровик.Ведь без неба <видеть> нечем,В чьи рога венками мечем.

Апрель 1919

109. "Точит деревья и тихо течет…"

Точит деревья и тихо течетВ синих рябинах вода.Ветер бросает нечет и чет*,Тихо стоят невода.В воздухе мглистом испарина,Где-то, не знают кручины,Темный и смуглый выросли парень,Рядом дивчина.И только шум ночной осоки,И только дрожь речного злака,И кто-то бледный и высокийСтоит, с дубровой одинаков.

<1919>

110. "И черный рак на белом блюде…"

И черный рак на белом блюдеПоймал колосья синей ржи.И разговоры о простуде,О море праздности и лжи.Но вот нечаянный звонок:«Мы погибоша, аки обре!»*Как Цезарь некогда, до ногЗакройся занавесью. Добре!Умри, родной мой. Взоры еслиТебя внимательно откроют,Ты скажешь, развалясь на кресле:«Я тот, кого не беспокоят».

<1919>

111. Мои походы

Коней табун, людьми одетый,Бежит назад, увидев море.И моря страх, ему нет сметы,Неодолимей детской кори.Но имя веры, полное Сибирей,Узнает снова Ермака —Страна, где замер нежный вырей*,И сдастся древний замок А*.Плеск небытия за гранью ВерыОтбросил зеркалом меня.О, моря грустные промеры*Разбойным взмахом кистеня!

1919–1920

112. "Собор грачей осенний…"

Перейти на страницу:

Похожие книги

Полет Жирафа
Полет Жирафа

Феликс Кривин — давно признанный мастер сатирической миниатюры. Настолько признанный, что в современной «Антологии Сатиры и Юмора России XX века» ему отведён 18-й том (Москва, 2005). Почему не первый (или хотя бы третий!) — проблема хронологии. (Не подумайте невзначай, что помешала злосчастная пятая графа в анкете!).Наш человек пробился даже в Москве. Даже при том, что сатириков не любят повсеместно. Даже таких гуманных, как наш. Даже на расстоянии. А живёт он от Москвы далековато — в Израиле, но издавать свои книги предпочитает на исторической родине — в Ужгороде, где у него репутация сатирика № 1.На берегу Ужа (речка) он произрастал как юморист, оттачивая своё мастерство, позаимствованное у древнего Эзопа-баснописца. Отсюда по редакциям журналов и газет бывшего Советского Союза пулял свои сатиры — короткие и ещё короче, в стихах и прозе, юморные и саркастические, слегка грустные и смешные до слёз — но всегда мудрые и поучительные. Здесь к нему пришла заслуженная слава и всесоюзная популярность. И не только! Его читали на польском, словацком, хорватском, венгерском, немецком, английском, болгарском, финском, эстонском, латышском, армянском, испанском, чешском языках. А ещё на иврите, хинди, пенджаби, на тамильском и даже на экзотическом эсперанто! И это тот случай, когда славы было так много, что она, словно дрожжевое тесто, покинула пределы кабинета автора по улице Льва Толстого и заполонила собою весь Ужгород, наградив его репутацией одного из форпостов юмора.

Феликс Давидович Кривин

Поэзия / Проза / Юмор / Юмористическая проза / Современная проза
В Датском королевстве…
В Датском королевстве…

Номер открывается фрагментами романа Кнуда Ромера «Ничего, кроме страха». В 2006 году известный телеведущий, специалист по рекламе и актер, снимавшийся в фильме Ларса фон Триера «Идиоты», опубликовал свой дебютный роман, который сразу же сделал его знаменитым. Роман Кнуда Ромера, повествующий об истории нескольких поколений одной семьи на фоне исторических событий XX века и удостоенный нескольких престижных премий, переведен на пятнадцать языков. В рубрике «Литературное наследие» представлен один из самых интересных датских писателей первой половины XIX века. Стена Стенсена Бликера принято считать отцом датской новеллы. Он создал свой собственный художественный мир и оригинальную прозу, которая не укладывается в рамки утвердившегося к двадцатым годам XIX века романтизма. В основе сюжета его произведений — часто необычная ситуация, которая вдобавок разрешается совершенно неожиданным образом. Рассказчик, alteregoaвтopa, становится случайным свидетелем драматических событий, разворачивающихся на фоне унылых ютландских пейзажей, и сопереживает героям, страдающим от несправедливости мироустройства. Классик датской литературы Клаус Рифбьерг, который за свою долгую творческую жизнь попробовал себя во всех жанрах, представлен в номере небольшой новеллой «Столовые приборы», в центре которой судьба поколения, принимавшего участие в протестных молодежных акциях 1968 года. Еще об одном классике датской литературы — Карен Бликсен — в рубрике «Портрет в зеркалах» рассказывают такие признанные мастера, как Марио Варгас Льоса, Джон Апдайк и Трумен Капоте.

авторов Коллектив , Анастасия Строкина , Анатолий Николаевич Чеканский , Елена Александровна Суриц , Олег Владимирович Рождественский

Публицистика / Драматургия / Поэзия / Классическая проза / Современная проза