Творения и Гимны

1. Поелику Адам поверил диаволу, наговорившему ему лжей, и вкусил от древа познания; то, как поверивший лжецу, изпал от истины. После сего естество человеческое много трудилось, ища истины, но обрести ее не могло. Сие явно подтверждают все еллинские мудрецы, которые никак не могли согласовать, привесть к единству и на правый путь направить разнообразное мудрование людей, несмотря на то, что многие употребляли к тому способы и написали множество пространных сочинений, в которых всесторонне разсуждали о добродетели и худонравии. Истина — от Бога, в слове Божием содержится, и благодатию Христовою постигается. Благодать во Христе Иисусе, своею недомыслимою силою, раздробленныя и многосплетенныя воззрения упростила, исправила и объединила некоторым, как бы физическим и непоколебимым единством, показав тем, что все другие к тому способы и приемы недейственны, непрактичны и безполезны. Руководящиеся сими способами пускаются в изследования, чтоб найти истину, но найти ея не успевают: она праведно укрылась от них. Ибо, так как человек, самоохотно и без всякаго насилия, принял ложь и поверил ей, то и осужден искать истину, и не находить, тещи в след ея, и не достигать. Впрочем как укрылась от нас истина за то, что мы поверили лжи, таким же образом и опять обретается нами истина, когда веруем истине. Поверил Адам лжи прикрытой и неявной; а мы веруем в великое и явное таинство, — в Бога воплощенна. Та ложь сама в себе содержала невероятность, потому что шла против прямой заповеди Божией; а это великое таинство воплощения Христова имеет свидетельство верности своей от имени Божия. Та ложь, как только поверовано было Адамом, что она истина, тотчас оказалась ложью, потому что поверившаго ей низринула в тление и смерть; а это таинство, бывая веруемо, оказывается истиною, потому что освобождает верующаго ему от тления и смерти, так как силою его отъемлется у верующаго грех и даруется ему добробытие, или праведность. Так, и истина и ложь явными бывают по концу своему.

2. Если вникнешь, какой грех сделал диавол и какой Адам, то не найдешь ничего другаго, кроме одной гордости. Но диавол и Адам возгордились по причине великой славы, какой преизобильно были удостоены. Будучи облечены славою, не после смирения и безславия, они по этому самому и возгордились. Так как они никогда не видели смирения и не знали, что за вещь есть это смирение и безславие, последующее за низвержением с высоты славы, то, не имея страха бывающаго от опасения такой случайности, возгордились. Помысли теперь, сколь велико было смирение Господа Иисуса, когда Он, будучи Бог, смирил Себя даже до вольной смерти и умер на кресте смертию, каковая служила наказанием для самых худых людей. Итак один грех гордость, и одна добродетель великое смирение. Но из нас, так как мы ныне находимся в таковом унижении и бедственности, кто станет гордиться, кроме разве буяго и несмысленнаго? В настоящей жизни ни силы никто не имеет в себе божеской, чтоб являть блестящую славу, и никого нет, кто бы был облекаем славою прежде смирения и безславия, но всякий человек, раждаясь в мир сей, раждается безславным и ничтожным, а потом уже мало–по–малу преуспевая бывает иной раз и славным.

3. Посему, если кто, испытав наперед такое безславие и ничтожество, потом возгордится, то не безмыслен ли и не слеп ли он? То изречение, в коем говорится, что никто не безгрешен, кроме Бога, хотя бы один день жития его был на земле, не о тех говорит, которые сами лично грешат; потому что однодневное дитя как может согрешить? Но этим выражается то таинство веры нашей, что человеческое естество бывает грешно от самаго зачатия своего. Бог не создал человека грешным, а чистым и святым. Но когда первозданный Адам потерял сию одежду святости, не от другаго какого греха, а от одной гордости, и сделался тленным и смертным; то и все люди, происходящие от семени Адамова, бывают причастны прародительскаго греха от самаго зачатия и рождения своего. Кто сим путем родился, хотя бы не сделал еще никакого греха, уже грешен есть тем прародительским грехам.