Творения. Том 2

Итак, надо предложить нечто из Божественных Писаний к обличению и низложению людей лукавых, — и к исправлению и ограждению намеревающихся покаяться. Приточник говорит: Сыне, храни законы отца твоего, и не отрини наказания матере твоея. Навязи же я на твою душу присно, и обяжи их о твоей выи. Егда ходиши, води ю, и с тобою да будет: егда же спиши, да хранит тя, да востающу ти, глаголет с тобою. Зане светилник заповедь закона, и свет, и путь жизни, и обличение, и наказание. Еже сохранити тя от жены мужаты, и от наваждения языка чуждаго. Сыне, да не победит тя доброты похоть, ниже уловлен буди твоими очима, ниже да совосхитишися веждами ея. Цена бо блудницы, елика единаго хлеба: жена же мужей честным душы уловляет. Ввяжет ли кто огнь в недра, риз же не сожжет ли. Или ходити кто будет на углиях огненных, ног же сожжет ли; тако вшедый к жене мужатей не без вины будет, ниже всяк прикасаяйся ей. Не дивно, аще кто ят будет крадый: крадет бо, да насытит свою душу алчущую. Аще же ят будет, воздаст седмерицею, и вся имения своя дав, избавит себе. Прелюбодей же за скудость ума погибель души своей содевает, болезни же и безчестие понесет: поношение же его не загладится во век. Исполнена бо ревности ярость мужа ея: не пощадит в день Суда. Не изменит ни единою ценою вражды, ниже разрешится многими дарми (Притч. 6:20–35). Сыне, храни моя словеса, моя же заповеди скрый у себе: сыне, чти Господа, и укрепишися: кроме же Его не бойся иного. Храни моя заповеди, и поживеши; словеса же моя, яко зеницы очию: обложи же ими твоя персты, напиши же я на скрижали сердца твоего. Нарцы премудрость сестру тебе быти, разум же знаемь сотвори тебе: да тя соблюдет от жены чуждия и лукавыя, аще тя словесы льстивыми облагати начнет. Оконцем бо из дому своего на пути приничущи, его же аще узрит от безумных чад юношу скудоумна, проходящаго мимо угла в распутиях дому ея, и глаголющаго в темный вечер, егда упокоение будет нощное и мрачное. Жена же срящет его, зрак имущи прелюбодейничь, яже творит юных парити сердцам: воскрилена же есть и блудна, в дому же не почивают нозе ея. Время бо некое вне глумится, время же на распутиих при всяком угле приседит. Потом емши лобзает его, безстудным же лицом речет к нему: жертва мирна ми есть, днесь воздаю обеты моя: сего ради изыдох в сретение тебе, желающи лица твоего, обретох тя. Простиралами покрых одр мой, коврами же сугубыми постлах, иже от Египта: шафраном посыпах ложе мое, и дом мой корицею; прииди и насладимся любве даже до утра, гряди и поваляемся в похоти, несть бо мужа моего в дому, отыде в путь далече, довольно сребра взя с собою, по многих днех возвратится в дом свой. И прелсти его многою беседою, тенетами же устен привлече его. Он же абие последова ей объюродев, и якоже вол на заколение ведется, и яко пес на узы, или яко елень уязвлен стрелою в ятра: и спешит яко птица в сеть, не ведый, яко на душу свою течет. Ныне убо сыне послушай мене, и внимай глаголом уст моих. Да не уклонится в пути ея сердце твое. И да не прелстишися в стезях ея. Многих бо уязвивши низверже, и безчисленни суть, ихже убила есть. Путие адовы дом её, низводящии в сокровища смертная (Притч. 7:1–27).