Творения. Том первый. СЛОВА.

1. Хваля сестру, буду превозносить свое собственное. Впрочем, нельзя признать сего ложным по тому единственно, что оно свое. Напротив того, поелику оно истинно, потому и похвально; а истинно не потому только, что справедливо, но и потому, что известно. Мне нельзя говорить и по пристрастию, хотя бы и захотел; моим судьей будет слушатель, который умеет сличить слово с истиной, и если справедлив, то как не одобрит похвал незаслуженных, так потребует заслуженных. Посему не того боюсь, что скажу нечто сверх истины, а, напротив того, что не выскажу истины и, далеко не достигнув достоинства предмета, своими похвалами уменьшу славу сестры, ибо при ее доблестях трудно сделать, чтобы слово равнялось делам. Как не надобно и хвалить всего чужого, если оно несправедливо, так не должно и унижать своего, если оно достойно уважения; дабы первому не послужило в пользу то самое, что оно чужое, а последнему – во вред то, что оно свое. Ибо закон справедливости нарушается в обоих случаях – и когда хвалят только чужое, и когда умалчивают о своем. Но приняв для себя за цель и правило одну истину, и ее только имея в виду, и не заботясь о всем прочем, что важно для людей простых и низких, буду хвалить или преходить молчанием, что достойно хвалы или молчания. Если отнять что у своего, злословить, обвинять его или нанести ему другую, большую или меньшую обиду не почитаем делом честным, а, напротив того, всякое преступление против родственника признаем самым тяжким, то всего несообразнее будет думать, что поступим справедливо, кого-либо из своих лишив слова, которым особенно обязаны мы служить людям добрым и через которое можем доставить им бессмертную память.

2. Неуместно также обращать большее внимание на мнение людей злонамеренных, которые могут обвинить в пристрастии, а не на мнение благонамеренных, которые требуют должного. Если хвалить чужих не препятствует нам то, что дела их не известны и не засвидетельствованы (хотя бы сие могло быть справедливейшим препятствием), то неужели наша любовь и зависть других воспрепятствуют хвалить знаемых, наипаче тех, которые уже преселились от нас, которым и льстить уже поздно, потому что они оставили как все прочее, так и хвалителей и порицателей.

3. Но поелику я достаточно защитил себя и доказал, что настоящее слово для меня самого необходимо, то приступлю теперь к самым похвалам и не буду заботиться об украшении и изяществе слога (ибо и та, которую хочу хвалить, не любила украшений, а поставляла красоту в том, чтобы не иметь прикрас), но воздам усопшей приличную честь, как самый необходимый долг, и вместе постараюсь научить других соревнованию и подражанию ее добродетелям. Ибо у нас цель всякого слова и дела – вести к совершенству тех, которые нам вверены. Итак, пусть другой, соблюдая правила похвальных слов, хвалит отечество и род почившей: и, действительно, ему можно будет сказать много прекрасного, ежели захочет украшать ее и отвне, как дорогую прекрасную картину убирают золотом, камнями и такими украшениями искусства и художнической руки, которые дурную картину своим прибавлением более обнаруживают, а прекрасной, будучи ее ниже, не придают красоты. А я выполню закон похвального слова в том единственно, что упомяну об общих наших родителях (ибо, говоря о таком сокровище, несправедливо будет умолчать о родителях и учителях). Потом немедленно обращу слово к ней самой и не утомлю ожидание желающих слышать о делах ее.