Творения. Том первый. СЛОВА.

22. Но какое важное едва не ускользнуло от меня обстоятельство! Разве не допустил бы до сего ты, духовный отец ее, который внимательно наблюдал и нам поведал чудо, так много и ее прославляющее, и для нас служащее напоминанием ее добродетели и побуждением желать такой же кончины. И меня при воспоминании о сем чуде объемлет какой-то ужас и заставляет проливать слезы. Она уже кончалась и была при последнем дыхании; стояли вокруг нее домашние и посторонние, пришедшие воздать последнее целование; престарелая мать воздыхала и терзалась душой (ибо желала бы предварить ее отшествием), общая любовь смешивалась со скорбью, одни желали бы что-нибудь услышать на память о ней, другие – сами сказать; но никто не смел произнести слова; безмолвны были слезы, и скорбь неутешна; непозволительным казалось сопровождать рыданиями отходящую с миром; глубокая соблюдалась тишина, и смерть имела вид какого-то священного торжества. А она по видимому была бездыханна, недвижима, безгласна, ее молчание заставляло думать, что тело оцепенело и органы гласа уже омертвели по причине удаления того, что приводило их в движение. Но пастырь, тщательно наблюдавший в ней все перемены, потому что все с ней происходившее было чудесно, приметив легкое движение губ, приложил ухо к устам, на что давали ему право близость и единодушие. Но лучше бы тебе самому поведать тайну безмолвия, в чем она состояла. Никто не отрекся бы верить сказанному тобой. Ею были произносимы псалмопения, именно слова исходного псалма, и (если нужно выговорить истину) свидетельствовали о дерзновении, с каковым кончалась Горгония. Блажен, кто упокоевается с сими словами: в мире вкупе усну и почию (Пс. 4:9). Сие и воспевала ты, сие и исполнилось на тебе, совершеннейшая из жен; это было и псалмопение, и надгробие по отшествии тебе, прекрасноумиренная по мятеже страстей и в общую чреду успения вкусившая сон, даруемый возлюбленным Божиим, как прилично были той, которая и жила, и отошла со словами благочестия.

23. Посему я уверен, что гораздо лучше и превосходней видимого твое настоящее состояние – глас празднующих, веселие Ангелов, небесный чин, видение славы, а паче всего – чистейшее и совершеннейшее осияние Всевышней Троицы, уже не сокрывающейся от ума, как связанного и рассеваемого чувствами, но всецело целым умом созерцаемой и приемлемой и озаряющей наши души полным светом Божества. Ты наслаждаешься всеми теми благами, которых потоки достигали до тебя еще и на земле, за искреннее твое к ним стремление. Если же для тебя сколько-нибудь спасительно и наше прославление, если святым душам дается от Бога в награду и то, чтобы чувствовать подобные прославления, то прими и мое слово вместо многих и паче многих погребальных почестей, слово, какое прежде тебя воздал я Кесарию, а после него воздаю и тебе; ибо для того и соблюден я на земле, чтобы надгробными речами сопровождать братий. Почтит ли же кто после вас и меня подобной честью – не могу того сказать; но желал бы сподобиться единой чести – чести в Боге, и пришельствуя, и вселяясь во Христе Иисусе Господе нашем. Ему слава и Отцу со Святым Духом во веки. Аминь.

СЛОВО 9, защитительное, по рукоположении св. Григория Богослова в епископа Сасимского, сказанное им отцу своему Григорию в присутствии Василия Великого