Творения. Том первый. СЛОВА.

1. Снова на мне помазание и Дух, и опять хожу плача и сетуя (Пс. 34:14). Вы, может быть, дивитесь сему: но и Исаия, пока не зрит славы Господней и престола высокого и превознесенного и Серафимов окрест его, не говорит ничего подобного, не показывает ни огорчения, ни страха и хотя обвиняет Израиля, но себя щадит и отделяет как ни в чем не виновного. Когда же узрел сие и услышал святой и таинственный глас, – как бы начиная лучше сознавать себя, говорит: о окаянный аз, яко умилихся (Ис. 6:5), и присовокупляет последующие за сим слова, которых не скажу, чтобы не произнести чего оскорбительного. Нахожу также о Маное, древнем судии, а потом и о Петре, столпе Церкви, что один, когда узнал, сколько бывшее ему видение превышает его природу и силы, говорит жене: «Мы погибли, ибо видели Бога»; другой же не выносит Спасителева присутствия и чудодействия, которое явил Господь в ловитве рыб плывшим с Ним, и потому хотя приходит в удивление однако же, высылает из корабля, присовокупляя и причину ту, что сам он недостоин Божия явления и собеседования. 2. И когда слышу в Евангелии о сотнике, который просит Христа показать силу, но отрекается видеть Его у себя, потому что кров его не может вместить Божия достоинства и величия, тогда не могу порицать себя за сей страх и сетование. Ибо как солнце обличает слабость глаза, так Бог пришествием Своим – немощь души; и для одних Он – свет, а для других – огнь, смотря по тому, какое вещество и какого качества встречает в каждом. Как думать и о Сауле? И он был помазан, приял Духа, сам стал духовен (не могу и сказать о нем иначе), даже пророчествовал, притом так неожиданно и необыкновенно, что чудо сие обратилось в пословицу и доныне повторяемую: еда и Саул во пророцех (1 Цар. 10:11). Поелику же он не всецело предал себя Духу и не совершенно обратился в мужа иного, как было предречено (1 Цар. 10:6), но оставалась в нем некоторая искра прежнего зла и несколько худого семени, еще продолжалась борьба плоти и духа... но к чему выставлять на позор все его недостатки? Вам известен сей сопротивный дух и певец, который отгоняет его. Разве можем из сего познать еще то, что как благодать не касается людей недостойных и органа худого и ненастроенного (ибо прекрасно сказано, в чем я уверен, яко в злохудожную душу не внидет премудрость (Прем. 1:4)), так (присовокуплю это от себя), по причине непостоянства и переменчивости устройства и природы в человеке, не меньше трудное для него дело сохранить в себе достоинство и стройность, как и вначале благоустроить себя и соделаться достойным. Ибо нередко самая благодать (наименую такое зло, которое в нас всего бедственнее и непонятнее), приводя в кичение и надмевая, удаляла от Бога приближавшихся к Нему неправо; и мы в самом уже возношении бываем низлагаемы, да будет по премногу грешен грех, благим ми содевая смерть (Рим. 7:13). 3. Сего-то убоявшись, исполнился я горести, потупил взоры и испытал нечто подобное тому, что бывает при блеске молнии с детьми, в которых зрелище сие производит удовольствие, смешанное с ужасом. Я вместе возлюбил и устрашился Духа; нужно стало несколько времени, чтобы мне, собравшись с самим собой, истрезвиться и избрать лучшее и безопаснейшее и чтобы, когда не будет скорби, как плевел в семени, и худые мысли уступят место лучшим, совершенно победил Дух и употребил меня на Свое служение и делание, к совершению людей сих, к управлению душами, к научению словом, делом и примером, оружии правды десными и шуими (2 Кор. 6:7), к благоискусному прохожденью пастырства, которое отвлекает от мира, приходит к Богу, истощает тело, соединяет с Духом, избегает тьмы, радуется о свете, отгоняет зверей, собирает стадо в ограду, остерегается стремнин и пустынь и гонит на горы и высоты, о которых, по моему мнению, говорит и чудный Михей, возводя нас от земли на приличную нам высоту: приближитеся горам вечным: востани и пойди, яко несть тебе сей покой (Мих. 2:10), хотя некоторые и думают найти себе покой в земном и дольнем.