Творения. Том первый. СЛОВА.

1. Что скажем о Маккавеях? Настоящее собрание для них. И хотя немногие их чествуют, потому что подвизались не после Христа, однако же они достойны, чтобы все их чествовали, потому что терпели за отеческие законы. Соделавшись мучениками прежде Христовых страданий, чего не совершили бы они, подвергшись гонению после Христа и став подражателями Его за нас смерти? И без такого образца показав столько доблести, не оказались ли бы они еще более мужественными, если бы страдали, взирая на пример Христов? Но есть также таинственное и сокровенное учение (весьма вероятное для меня и для всякой боголюбивой души), по которому из достигавших совершенства прежде пришествия Христова никто не достигал сего без веры во Христа. Ибо Слово хотя ясно открылось уже впоследствии, в определенное время, однако же умам чистым было ведомо и прежде, как показывают многие прославленные до Христа. 2. Почему и Маккавеев нельзя унижать за то, что страдали прежде креста. Но поелику пострадали по закону крестному, то и достойны похвал и должны быть почтены словом, – почтены не для того, чтобы получила приращение собственная их слава (слово прибавит ли славы тем, чьи дела славны?), но чтобы прославились восхваляющие и поревновали доблестям их слышащие, в воспоминании о них находя для себя побуждение к равным подвигам.

Кто и откуда были Маккавеи, чьим руководством и наставлением пользуясь вначале, достигли такой доблести и славы, что почтены сими ежегодными торжествами и собраниями и что для них в душе каждого соблюдается слава, которая выше видимого прославления – все сие для людей любопытных и трудолюбивых покажет сочиненная о Маккавеях книга,[135] которая, любомудрствуя о том, что разум есть самовластитель над страстями и господин наклонностей к тому и другому, то есть к добродетели и к пороку, в доказательство на сие между немалочисленными другими свидетельствами приводит и подвиги Маккавеев. А для меня достаточно будет сказать следующее.

3. Здесь Елеазар – начаток пострадавших до Христа (как Стефан – первенец страдавших после Христа), иерей и старец, седой власами, седой и мудростью, приносивший прежде жертвы и молитвы за народ, а теперь приносящий самого себя Богу в жертву совершеннейшую, в очищение всего народа. Благознаменательное предначатие подвига! Вместе и велегласное, и безмолвное назидание! Но он приводит и семерых юношей – плод собственных его наставлений, жертву живу, святу, благоугодну Богови (Рим. 12:1), жертву, которая славнее и чище всякого подзаконного священнодействия. Ибо доблести сынов вменять отцу – всего законнее и справедливее.

Там сыны, мужественные и великие духом, благородные отрасли благородной матери, ревностные подвижники за истину, достойные времен не Антиоховых, истинные ученики Моисеева закона, точные блюстители отечественных нравов, составляющие одно из чисел, уважаемых евреями, – число, отличенное таинством семидневного покоя, одним дышат, одно имеют в виду, один знают путь жизни – умереть за Бога! Они столько же братья по душе, как и по плоти, ревнуют друг другу в желании смерти (дивное зрелище!); как сокровища, предвосхищают один у другого мучения, твердо стоят за пестуна, то есть за закон, не столько боятся уготованных им мук, сколько желают тех, которых еще не видят; одного только страшатся, чтобы мучитель не прекратил истязаний, чтобы которому-либо из них не остаться неувенчанным, не разлучиться поневоле с братьями и не стать худым победителем, избежав, к несчастью, страданий.