Творец

Немногочисленная архитектура Варгаара становилась довольно специфической, я создавал ее по принципу лабиринта, практически все помещения были смежными, и порой в них действительно можно было заблудиться. Сами дома маскировались под скалы. Что мой, что дом Мариамны и Адама, издалека можно было спутать с небольшим утесом, и только при ближайшем рассмотрении становилось понятно, что это жилище. Множество отверстий, выступов и карнизов покрывали внешнюю сторону дома. Внутренне же убранство было простым, я бы даже сказал, аскетичным, разве что высеченная в граните вязь, что украшала все стены, придавала комнатам колорит.

Лару эти рисунки приводили в восторг, она часами водила пальчиком по запутанной нити узора, пытаясь разгадать секрет. Ей казалось, что вот-вот она отыщет кончик, но он непослушно загибался, возвращаясь обратно в нескончаемый, запутанный клубок.

— Как так получается, что весь рисунок состоит из одной единственной замыкающейся линии?! — дивилась Лара, не требуя, впрочем, ответа.

Она просто наслаждалась моими работами, удивлялась им, иногда даже ненавидела, но никогда не оставалась равнодушной, и это приводило меня в восторг, заставляя исторгать из себя все новые и новые чудеса.

Иногда она напоминала мне Мари, но в такие моменты я одергивал себя, ведь Мария дивилась моему таланту, а Лара воспринимала все созданное мною как игрушки, которыми она быстро пресыщалась.

Так произошло и с тимурином. Ей долго не удавалось приручить это могучее животное (терпения не хватало). Лишь спустя месяц, когда я подсказал ей, как с ним следует обращаться, она все же завоевала его доверие. Но даже это удивительное, привязчивое и невероятно сердечное существо наскучило моей вакханке. С щемящим сердцем я наблюдал, как уже привыкшей к Ларе тимурин тоскует без своей наездницы.

Тогда-то я и принял решение открыться первым людям Варгаара. Я знал, что тянуть больше нет возможности, но до этого времени боялся, боялся того, что Мариамна меня осудит. Я все еще винил себя за мои преступления перед ней, но, как ни странно, именно благодаря беспечной Ларе стал осознавать, насколько несправедлив и строг я бываю по отношению к самому себе, и как мое неуемное самоедство усугубляет порой положение сложившихся вещей.

Я пришел к Адаму и Мариамне, когда та была уже на сносях и пришел не один, а с позабытым Ларой тимурином. Я напрасно опасался упреков и надутых губ, Мариамна встретила меня со столь искренней радостью, что я невольно смутился. Даже обретя спутника жизни в лице Адама, моя добродушная дева все еще жаждала найти подобных ей существ.

Адам ее стремлений не разделял, вероятно, опасался соперничества или просто был нелюдим по натуре. Его вполне устраивало общество сердобольной жены, поэтому он с опаской отнесся к моему появлению. Уверенный в том, что они в этом вольном краю совершенно одни, Адам был немало поражен, увидев еще одного мужчину. Поначалу он даже не хотел принимать меня. Адам не помнил, как я оживлял его и как направлял к платану, где ютилась брошенная мною Мариамна, ведь я стер тогда его воспоминания обо мне. Сильный мужчина, привыкшей добывать пропитание охотой, решил, что я вторгся на его территорию, чтобы забрать у него женщину, и мне стоило немалых трудов убедить его в том, что я друг. Пришлось даже продемонстрировать свою магию, нарисовав ему плуг для обработки земель.

Приспособление Адаму понравилось, но легкая тень недоверия все же омрачала его лицо, и тогда я предъявил свой козырь — мерно пасущегося в стороне тимурина.

— Это животное станет твоим лучшим другом и защитником, незаменимым помощником в охоте, если тебе удастся завоевать его любовь, — пообещал я, видя, как засверкали глаза Адама, обратившись к тимурину.

— Ты даришь мне этого великана? — недоверчиво спросил он.

— Я подарил тебе весь Варгаар и самое ценное, что было в нем — женщину, а это сокровище нужно еще приручить.

Адам рассмеялся и мне понравился его смех — грубоватый, с хрипотцой, смех человека, уверенного в своей силе.

— Ты научишь меня? — спросил он.

— Я подскажу, что делать.

Адам остался доволен и мной, и моими дарами, а я был несказанно рад, что выбрался, наконец, из самозаточения, обретя верных и преданных друзей, друзей, которые очень быстро осознали, кто я в этом мире.

Жизнь моя в те времена, была похожа на радужный сон, и казалось, счастью не будет конца. Я радовался будто полоумный, когда Мариамна, наконец, разродилась румяным, здоровеньким мальчиком. Суетился вокруг первой семьи моего молодого мира, словно сам был отцом (хотя в некотором роде так и было), бесконечно совершенствовал быт молодых, обучая и наставляя Адама и Мариамну. Я обрел, наконец, истинную семью, семью, которой у меня никогда прежде не было.

Глава 13