Творец

— Семейное фото, — не переставал болтать оператор. — Весь клан в сборе, ха-ха-ха… Вы не обижайтесь. Всегда хотел спросить, вот это вот кирпичное строение — это ваш особняк, или так, решили на фоне какого-то дома пофотографироваться?

Я молчал. В моей голове что-то начало проясняться, но люди на фото всё ещё казались незнакомыми.

— Не можете найти себя? Справа в углу, — оператор ткнул пальцем в фото. — Вот эта, в красном платье, ваша жена. Если не путаю, конечно. С детьми я сразу догадался — все на вас похожи. Супруга ваша скоро приедет. Я полагаю, ей уже всё сообщили. Эй, вы что, дар речи потеряли?

— Отправь меня обратно, — сказал я наконец.

— Вы серьёзно? Я не врач, я же вроде сиделки… Вы ведь не хотите, чтобы я чего-то напутал, а потом бы меня посадили за эвтаназию? У меня богатых родственников нету.

— Да пойми ты, я их всех подвёл! — воскликнул я. Были бы силы, схватил бы этого щуплого паренька и как следует встряхнул бы, чтоб не пререкался. — Они все застряли в тумане, они все надеются, что я их спасу! И Мира… Я… Я так ужасно с ней обходился, верни меня, дай мне второй шанс! Я буду носить её на руках, я же без неё был бы вообще один, как отверженный!

— А, всё ясно, — оператор вдруг посерьёзнел. — Поймите же, это всё было сном. Все, кого вы видели, это вы и есть. Разные стороны вашей личности.

— Так это всё было только в моей голове?

— Получается, так.

Моя душа почувствовала себя на седьмом небе, а глаза увлажнились слезами счастья. Я потянулся к оператору, чтобы расцеловать его, но он с опаской отпрянул назад.

— Значит, щупальца действительно ненастоящие! Хотя бы одно из этих чёртовых препятствий в моей жизни исчезло само по себе! Всё не так безнадёжно!

— Вы вообще о чём? — пробормотал оператор.

— Ненастоящие! — повторял я. Надо сказать, я впервые радовался своей ошибке так сильно.

«И это всё, что ты хочешь сказать?» — почудился мне голос Миры.

«Ну, эту дорогу я так и не осилил. Но пытался. Хотя бы это мне зачтётся?»

2012

Зима пришла

Шла новогодняя ночь, и люди вовсю поздравляли друг друга, сердечно или с напускной вежливостью. В этих местах больше любят Рождество, но люди одинаковы по всему свету — им лишь дай повод. Хозяйка хостела, в котором я жил, разливала постояльцам дешевое шампанское за счёт заведения, и туристы рассыпались в комплиментах, одни на безупречном английском, другие на ломаном с жутким акцентом.

…На фоне всего этого дружелюбия никто не видел меня, не слышал меня. Мои поздравления пролетали мимо ушей, и брань, — даже брань! — уходила в небытие. Я поднялся в свою комнату — там не было моих вещей. Чисто и голо, как будто бы здесь никто не жил.

Плюнуть бы да уехать домой, но оказалось, что в заведениях прозрачен не только я, но и мои наличные. С минуту я стоял перед кассой, безуспешно размахивая купюрой перед носом у присевшего передохнуть скучного продавца, явно не радостного сидению на рабочем месте в праздничную ночь.

Мне нужны другие, видимые деньги, решил я, сняв с себя шапку и тыча её под нос прохожим, «one dollar, sir, please», и снова всё без толку. Одна радость — на улице совсем не было холодно, иначе мои уши, как и мой язык, вскоре потеряли бы связь с миром… или не потеряли бы, а мне пора запихнуть ипохондрию в тёмный чулан. Градус ниже нуля или около того, судя по тому, что около домов и под ногами снег тает, подумать только — первый снег этой зимой случился в новом году… Только этот самый снег и слышал мои слова; слетев с губ, они отпечатывались на нём, чёткие литеры с насечками, постепенно громоздясь друг на друге и становясь уже совсем не такими чёткими.

Я поспешил к ближайшему фонарю, где начал взывать о помощи, отпечатав пять рядов серебрящихся в весёлом свете «HELP!», никто их не заметил. Странно вообще полагать, что кто-то в праздник будет смотреть на снег под фонарём. Вялые снежинки вскоре скрыли мои призывы, и я, совершенно уже отчаявшийся, нёс абсолютную чушь, гадая, почему именно Times New Roman, а не Arial, например.

Удивлённый голос вопросил в никуда, что за дерьмо тут происходит. Вот, один из тех людей, что одиноки даже в новогоднюю ночь, небрежный и тоскливый. Он наконец оторвался от слов и вперился взглядом мимо меня. Смекнув, что теряю время, я тут же решил наладить обратную связь, отпечатав после бессмысленного «Пришла зима» безусловно полезное для меня «What’s your name and age?» Слова были чуть менее чёткими, чем предыдущие — теплело, и даже снежинки по такому случаю решили остаться в тучах. Новогодний элоун отозвался «Tim-nineteen», и я понадеялся, что тот в достаточно сознательном возрасте, чтобы не похихикать над происходящим с телефоном в руках и сразу со всех ног броситься на ютуб или фейсбук.