Творец

— Я наконец-то понял! Материя отличается от информации тем, что она — смертна! Смертна окончательно и бесповоротно! — крикнул Neowave, выпрыгивая из окна башни с флагом в руках.

— Раунд окончен, — провозгласил невидимый судья.

* * *

Пока для всех шла загрузка, по миру распространялись подпрограммы Neowave. Они копировали друг друга так быстро, что ни одна система защиты не могла среагировать на них вовремя. И когда весь мир был заражён вирусом Neowave, он подал команду, к которой готовился начиная с первой мысли о реальности материи…

— Конвертировать!

Один йоттабайт превратился в пятьдесят килограмм живого веса.

* * *

Neowave стал материальным. Он стоял один на пустой планете, а перед ним возвышался Сервер, в одну секунду лишившийся всех своих данных.

— Здесь и хранился наш, информационный мир?

С этими словами из его лёгких улетучился последний кислород. Потому что на Земле, кроме него и Сервера, не осталось ничего, даже атмосферы.

2010

Щупальца

Дорогу осилит идущий. Сколько препятствий вам пришлось преодолеть в течение жизни? Препятствий, подобных камешку, закатившемуся в ботинок, или огромному валуну, преградившему единственно верный путь?

Последние годы моя жизнь была одним сплошным препятствием. Судьба словно избрала меня мальчиком для битья, человеком, на котором можно отвести душу. Будто бы Судьба разумна… Я не верю в богов, призраков и прочую суеверную чушь, но не нахожу рационального объяснения тому, что происходит. Кто-то извне всё время пытается помешать мне, как только я берусь за более-менее серьёзное дело.

— Вода камень точит, — сказала Мира однажды. Она оказалась единственной, кто прервал моё непрекращающееся нытьё уже после того, как я устал плакаться. Наверное, поэтому я решил связать с ней свою жизнь. Но, путь к алтарю оказался тернистей, чем в моём самом пессимистичном прогнозе.

На этот раз камнями на дороге предстали старейшины их общины. Основных доводов против у них было два. Во-первых, мешало то, что я пришёл извне и не помнил себя до этого момента. Во-вторых, я был катастрофическим неудачником. Как вы можете догадаться, в их обществе я был изгоем.

— Бесполезно. Нам никогда не быть вместе! — воскликнул я. — Можно подумать, я заразный. Или преступник какой-нибудь.

— Женившись на мне, ты полноправно войдёшь в общину, — отозвалась Мира. — И, возможно, тогда твоё проклятье перекинется на всех нас, вот чего они боятся.

— Нет никакого проклятья!

— Так докажи это.

— Что ты имеешь в виду?

— Выведи нас всех отсюда.

Я только вздохнул. Они уже много поколений бьются над этой проблемой. Старейшины, всю жизнь собиравшие по крупицам мудрость, всю жизнь имевшие дело с этой странной средой обитания, не могут найти выход. Чем я, хронический несчастливец с амнезией, могу помочь им?

Я тут же поделился с Мирой своими переживаниями.

— Я уверена, ты справишься. Ты пришёл извне.

— И какое преимущество мне это даёт?

— Я думаю, ты избранный, посланный нам свыше! — шепнула она мне на ухо.

— Опять начинается! — вспылил я. — Достали со своей потусторонней ерундой!

Кажется, Мира обиделась. Я ворвался в их патриархальный мирок со своими принципами и убеждениями, с верой в силу научных изысканий и с аллергией на всё, что нельзя пощупать и измерить. И я не собирался исправлять свою упёртость. Быть может, именно она ещё держала меня на плаву.

— Вот поэтому тебе и не везёт, — сказала Мира, скрывшись в тумане.

Цветная дымка ниспадала вертикальными полосами с небес. Сиреневые и голубые ленты тумана медленно клубились, слабо рассеиваясь у поверхности земли пушистыми облаками. Зелёный и жёлтый туман бежал вниз неспешными волнами, а розовый образовывал причудливые фигуры, сбираясь рюшами вокруг тумана других цветов. Ночь плавно переходила в утро.

Сегодня я впервые решил пренебречь официальными обязанностями. В такой замечательный день мне меньше всего хотелось разгребать вату на улицах. Было у здешнего тумана такое свойство — застывать местами по утрам, а потом хлопьями бледно-радужной ваты оседать на стенах или витать по площади, приклеивая к себе всё новые и новые пласты дымки.

И пока поселение ждало чистки улиц, единственный уборщик пошёл гулять. То ли я подсознательно мстил общине за запрет на женитьбу с Мирой, то ли мне просто было лень.

Десять минут ходьбы — и вот я уже на границе. Туман стал темнее и вязче. Оттуда я и пришёл когда-то.

Я, ослепший в облаках грязно-серого дыма, выставил руку вперёд. Идти становилось всё труднее, сопротивление нарастало, и наконец ноги мои отказались идти дальше. Я шевельнул пальцами. Нет, ещё можно протиснуться…

Я сделал ещё один шаг…

Что-то, похожее на толстый хлыст, ударило меня по руке. Я потерял равновесие и упал на землю. Комья тумана залепили мне лицо, я закашлялся. Хлыст вернулся снова, обвив меня за щиколотку, и потащил дальше во тьму. Я изловчился и ударил его. Видимо, мой соперник не ожидал отпора — хватка ослабла. Я пополз обратно, к городу, с тревогой отмечая, что слабею с каждой секундой; мне казалось, что я тону.