Творец

Наконец и я смог увидеть Его Святейшество, прямое воплощение Бога на грешной нашей земле. Люциан, как говорится, улыбался и махал, через каждые тринадцать метров бросая в толпу горсть каких-то мелких предметов из корзинки. Мне посчастливилось стать мишенью для его божественной длани, и стоящие рядом чуть не разорвали меня на части. Правда, когда я вечером того дня наконец-то добрался до постели и снял одежду, то стряхнул с себя немало рисовых зёрен. Попали они на мою куртку из божественной корзинки Люциана или во время стояния в очереди в общественной столовой, определить не удалось.

Итак, пока блаженные запинывали меня, борясь за частичку брошенной в мою сторону благодати, я пропустил остаток обхода. Чахотка моя не исцелилась. Наверное, я смотрел на Люциана слишком мало, чтобы его святость могла успеть дойти до такой грешной души, как моя. Поэтому я твёрдо решил, что должен добиться аудиенции.

К сожалению, охрана не разделила моё мнение, и к уже полученным синякам добавился ещё десяток. Вне себя от горя я приполз в барак, чьи милосердные жители поили меня зелёнкой и смазывали спиртом.

Я поделился с послушниками своим намерением встретиться с Его Святейшеством лично, и они принялись меня отговаривать, приводя всё более веские доводы против моего замысла. Я не отступался, пока мне не рассказали, что от переизбытка святости на кубический сантиметр человеческого тела погибло немало посетителей ашрама. Тогда я всё-таки согласился, но только для вида.

Я оделся в чёрное, чтобы раствориться в ночи, и тенью прокрался к обители Люциана, держа в руках подношение для стражи — свежий номер «Плейбоя» и пиво. Я положил вещи недалеко от входа, отошёл подальше и бросил в мои скромные дары камнем. Пивные банки звякнули, обратив на себя внимание охранников. Громила с дубинкой оторвал свой зад от скамейки и направился к моему подношению, подсвечивая дорогу фонариком. Моё сердце забилось, пятки вспотели, а ужин в желудке чуть не катапультировался наружу от страха.

Как оказалось, я напрасно боялся. Охранник забрал дары и вернулся к своим коллегам. Пока хранители порядка прикасались к искусству и релаксировались, я тенью проскользнул в особняк Люциана. То есть, храм Люциана.

Побродив по коридорам и комнатам, я услышал голоса. Я прильнул к замочной скважине ближайшей ко не двери и оторопел — в той комнате находился Люциан Светозарный своей персоной. На столике перед ним были рассыпаны карты (я мысленно окрестил их Картами Судьбы), в руках он держал ещё три штуки. Перед ним сидел мужчина в светло-сером костюме, и был он настолько толст, что Люциан совсем затерялся бы на его фоне, если бы не аура божественной власти.

Сии два мужа настолько привлекли моё внимание, что я не сразу заметил девиц, практически заполонивших комнату. Одни из них ублажали Его Святейшество, массируя его шею и пятки, другие танцевали ритуальные танцы вокруг тонких и высоченных, до самого потолка, тотемов, третьи же, совсем нагие, раскинулись на полу в немыслимых асанах. Я понял, что стал невольным свидетелем какого-то мистического действа, и не был уверен, что мне стоит оставаться на месте. Всё же, любопытство пересилило боязнь нарушить ход творящегося за дверью таинства, и я остался.

— …больше люблю блэкджек. Как видите, в дурака я совсем не умею, — послышался голос мужчины в сером. — Вы просто мастер. Кстати о дураках. По данным последней переписи, количество перешедших в люцианство уже превышает три четверти всего населения. Вас можно поздравить.

Люциан небрежно кивнул.

— Я полагаю, вы сюда пришли не за тем, чтобы меня поздравить, — сказал он. О, как запела моя душа при звуках его голоса! Я почувствовал безумную лёгкость, более совершенную, чем обещает реклама обезжиренного йогурта. Меня переполняло желание превратиться в бабочку и порхать, порхать до тех пор, пока не буду сожран ящерицами. Несомненно, в эту секунду все шлаки моего организма расщепились на элементарные частицы.

— Частично вы правы, — ответил мужчина в сером. — Я сказал, «три четверти населения». А что же оставшаяся четверть? Непорядок. Центральная Африка, некоторые регионы Дальнего Востока и Латинской Америки — там о вас знают слишком мало. Я, как директор крупнейшей в мире пиар-компании, решил вам помочь. «Люциан» — самый раскрученный бренд, опередивший по своей популярности даже Бога…

— Тут какое-то недопонимание, — перебил Люциан. — Я и есть Бог.

— Вот именно! — подхватил пиарщик. — Так давайте же нести ваше Слово этим язычникам. Мы уже разработали проект… Вот, смотрите…

— Держи на погоны, — усмехнулся Люциан, бросив в собеседника остатками карт. Тот протянул Его Святейшеству какие-то бумаги и ручку.

— Я вот всё хотел спросить, — неуверенно заговорил пиарщик. — В чём ваш секрет? Вы подмешиваете лекарства в еду всем приезжающим? Или тут стоит прибор, испускающий особые волны? Ультразвук?

— Всё очень просто, — ответил Люциан, подписывая документы. — Я — Бог.

— Ну да, «Бог». Так в чём же хитрость? Поделитесь с деловым партнёром, по дружбе… Я умею хранить коммерческую тайну.

— Нет никакой хитрости.