Ты больше меня не люби

Оставался только один человек, который ее понимал. Это был Михайло. Она почувствовала внезапное желание его увидеть. Она пошлет за ним. Он приедет, и она даст ему возможность поговорить со Стивеном Делтри. Она пошлет к нему Пилака с запиской, чтобы Михайло пришел позже вечером.

Глава пятая

Айрис заставила Стивена провести почти целый час в ожидании ужина. Он сидел на террасе и курил, потягивая аперитив. Если бы Элизабет опаздывала на ужин, это бы его разозлило. Однако сейчас ему вовсе не показалось странным, что Айрис была, мягко говоря, не слишком пунктуальной. Все было в полном соответствии с этим необычным местом, в котором время текло по другим законам.

Стол, накрытый на двоих, был сервирован отсвечивающим матовым блеском серебром и изящным хрусталем. Гирлянды алых роз источали пьянящий аромат, вокруг в тяжелых серебряных канделябрах стояли зажженные свечи. Над ними застывшими светлячками в теплой неподвижности вечера повисли огоньки пламени. Терраса и сад были залиты мягким лунным светом. С проплывающей по Нилу фелуки доносились звуки музыки — печальные полутона какой-то египетской песни.

Что за чудная ночь, подумал Стивен, и какая интригующая атмосфера!

В следующее мгновение он уже был на ногах, и кровь горячей волной прилила к его щекам — он увидел приближающуюся к нему Айрис. Он застыл в восхищении, глядя на нее во все глаза.

На ней была длинная тога теплого розового цвета из тонкого египетского шелка, прошитая серебряной нитью, и схваченная на правом плече тяжелой инкрустированной застежкой. Ее волосы, которые были раньше заплетены в косу, уложенную кольцами, теперь возвышались высоким куполом на ее гордо посаженной головке и были украшены бриллиантовой звездой, мерцавшей в полумраке волшебными блестками. Когда она подошла ближе, он заметил, что она очень бледна, а под глазами пролегли тени, как будто она перед этим плакала. Но эти глаза потрясли Стивена до глубины души. Он утонул в их загадочной глубине. Он испытал нечто вреде шока при виде неземной красоты этой странной девушки. Она двигалась с легкой грацией в своих серебряных сандалиях, открытых ровно настолько, что ему были видны ногти, покрытые красным лаком.

Она обратилась к нему с традиционным египетским приветствием.

— Саиида!

— Саиида! — ответил он и поклонился.

Двое слуг тут же встали позади стула, на который она опустилась. Айрис знаком приказала Стивену сесть. Он снова занял свое место и молча сидел, не зная, что сказать. Все это было очень непривычно для человека, который много раз бывал на обедах и приемах и всегда мог завязать за столом непринужденную беседу. Он молчал и не мог отвести взгляд от той, которая в эту лунную ночь действительно походила скорее на воплощение богини, чем на обычное человеческое существо.

Айрис первая нарушила молчание.

— Я хочу о многом поговорить с вами, Стивен Делтри, — сказала она. — Но прежде всего поедим. Уже слишком поздно.

— Почему бы вам не отбросить официальный тон и не называть меня просто Стивен? — предложил он. — Я хочу, чтобы вы почувствовали, что я друг вам.

Она остановила на нем свой изучающий взгляд.

— Я тоже хотела бы это почувствовать, Стивен.

У него немного отлегло от сердца.

— Так, значит, мы друзья, Айрис? А то я уже подумал, что вы считаете меня своим смертельным врагом.

— Вы привезли не слишком хорошие известия, — сказала она, кусая губы.

— Я очень сожалею об этом, но обстоятельства вам известны.

— Да. Нет необходимости снова говорить об этом.

Стивен удержался от того, чтобы спросить, не смирилась ли она в конце концов перед неизбежностью. Нелегко было понять, что творилось в мозгу Айрис Лоуэлл. Однако Стивен был убежден, что у нее не было представления о том, насколько строги и непреклонны английские законы. Эта девушка еще не знает, что ей придется поступиться своим самолюбием.

— Вы уже обсудили эту тему со своей гувернанткой? — с надеждой спросил он.

Ее длинные ресницы дрогнули.

— Да. Но давайте лучше спокойно поужинаем, — довольно резко ответила она.

Стивен был только рад этому.

Айрис была предупредительной хозяйкой, а блюда, которые подавали двое слуг, были настоящими чудесами кулинарного искусства. Стивен любил хорошую кухню и изысканные вина и мог по достоинству оценить то, что ему предлагали. Все в этот вечер казалось ему верхом совершенства.

Когда они приступили к крепкому турецкому кофе, разлитому в крошечные золотые чашечки мавританской работы, и Стивен закурил сигару, которую ему поднес Махдулис, Айрис вновь заговорила. До сих пор их беседа не затрагивала личных тем. Она поинтересовалась его полетом из Хартума; обсудила с ним вопросы, касающиеся национальной политики, искусства, науки, классической литературы, множества других вещей, обнаружив при этом глубокие познания и проявив искренний интерес. Стивен был просто очарован. Она была разносторонне образованна, но вместе с тем абсолютно не разбиралась в жизни. Она знала все и вместе с тем не знала ничего. В теории она была подкована не хуже профессоров из окружения ее отца. Что же касается практики, то тут она была сущим младенцем.