Ты больше меня не люби

— Я хочу поблагодарить вас за то, что вы приехали и передали мне послание моего отца, — холодно сказала она. — Однако я хочу, чтобы вы поняли: ваше дальнейшее пребывание здесь бессмысленно. Я все хорошо обдумала. Я всегда повиновалась своему отцу, но на этот раз я поступлю по-своему. Я остаюсь в Египте.

Глаза Стивена сузились. Он подошел к ней ближе, взглянул на ее гордое юное лицо и, чувствуя, что его сердце стало биться чаще, произнес:

— Но я тоже решил, что вы поедете в Англию. И первое, что я хочу сделать, это поговорить с мисс Морган.

Айрис смотрела на него, не веря своим ушам. Никто еще не смел перечить ей.

— Если вы продолжаете упорствовать, — сказала она, — то вы вообще не увидите мисс Морган.

— Перестаньте, — сказал он, устало улыбнувшись. — Не надо все усложнять.

Тут она не выдержала — горячая кровь бросилась ей в голову.

— Я прикажу вышвырнуть вас вон!

Он издал короткий смешок. Он тоже был выведен из себя.

— Вам еще предстоит многому научиться, дитя мое, — сказал он. — Мы живем не при Тридцатой династии фараонов, уверяю вас. Сейчас на дворе 1947-й год, и вам давно пора знать, что вышвыривать людей из дома — просто дикость и дурной тон.

Потеряв дар речи, Айрис смотрела на него широко раскрытыми глазами, ловя ртом воздух. Слезы бессильной ярости блестели на ее длинных густых ресницах. Не может быть, подумала она, чтобы какой-то посторонний смел так с ней разговаривать!

— Я ненавижу тебя, Стивен Делтри! — закричала она.

Он не ответил, а только слегка покачал головой. Он смотрел на ее алый чувственный рот, на то, как она судорожно сжимает и разжимает изящные пальцы, и у него возникло невероятное ощущение, что в общем-то не так уж сложно забыть о реальности, растворившись в очаровании этой удивительной женщины. В его рассудительном мозгу мелькнула мысль: «А что, если бы она сказала «я люблю тебя» вместо «я ненавижу тебя» с такой же страстью и решимостью? Это было бы не менее убедительно!»

Он стоял в полной тишине, и лишь снаружи, в раскаленном воздухе наступившего вечера, белые павлины звали друг друга хриплыми тревожными голосами.

Глава четвертая

Стивена вывело из магического транса появление юного Пилака. Айрис вновь приняла невозмутимый вид и с королевским достоинством спросила слугу, что ему нужно. Стивен знал арабский лишь на разговорном уровне, однако понял, что гувернантка мисс Морган хотела бы видеть леди Айрис.

Юноша удалился. Айрис вновь повернулась к Стивену.

— У моей гувернантки сильная лихорадка. С вашего разрешения я пойду ее проведать, — сказала она.

Стивену было не так-то просто вновь обрести спокойное расположение духа. Только что он пережил момент невольного искушения красотой девушки и ее сильного характера. Это было как вызов с ее стороны, а Стивен не привык оставлять вызов без ответа.

Он достал портсигар и задумчиво посмотрел на Айрис.

— Я надеюсь, вы еще вернетесь поговорить со мной, — сказал он. — Не надо относиться ко мне с ненавистью. Уверяю вас, у меня нет ни малейшего желания сделать вас несчастной. В конце концов я для вас совершенно посторонний человек. Я понимаю ваше недовольство тем, что вмешиваюсь в ваши личные дела. Конечно, для меня было бы гораздо легче выкинуть все это из головы и уехать. Но ваш отец настаивал на том, чтобы я выполнил его предписания, и я дал ему слово. Попытайтесь это понять и не держите зла лично на меня.

Ее огромные лучистые глаза слегка расширились, она слушала его с удивлением, и надменное выражение ее лица смягчилось.

В глубине души Айрис была признательна Стивену Делтри, как была бы признательна любому, кто облегчил последние часы ее отца. Ей хотелось расспросить Стивена о путешествии в Анкару. Но она все еще была в страхе от того, что ее собираются увезти из дома.

Она снова и снова мысленно возвращалась к рассказу о своих родителях. Среди прочих подробностей один факт для нее был прост и ясен: Англия убила ее мать. Она умерла вдали от света и тепла дорогого ее сердцу Египта, и Айрис не могла отделаться от предчувствия, что с ней самой произойдет какая-нибудь беда, если она окажется в Англии. Все, что она ценила и понимала, было здесь, у вод великого Нила.

Однако у нее действительно не было никаких причин испытывать вражду к Стивену Делтри, и ей было немного стыдно за недавнюю вспышку гнева. Стивен не был похож ни на одного из знакомых ей мужчин. Михайло, единственный европеец, которого она до этого знала, был готов по первому приказанию умереть за нее. Пожилые друзья отца всегда относились к ней с благоговением. Тем более она была шокирована, что молодой англичанин обращался с ней как с непослушным ребенком. Для нее было совершенно непривычным видеть удивленное, слегка насмешливое выражение, иногда проскальзывающее во взгляде серых глаз Стивена. Но глаза у него были красивые, этого нельзя отрицать.

Хотя характер у Айрис был трудным, она могла быть великодушной и в душе ее жило стремление маленькой девочки к веселью, радости, смеху, к более откровенному общению.

Когда она снова обратилась к Стивену, в ее голосе больше не было злости.