Ты бросил меня

Вероника кивнула, принимая его игру. Если она станет мышкой, то у кошки не будет никаких шансов. Действительно, а чего ей бояться? Своего отца она убить не могла, а история с дохлыми кошками — это уже вчерашний день, причем недоказуемый.

Утро вечера мудренее. То, что Никите казалось ясным вчера вечером, сегодня вдруг обрело форму предрассветного тумана. А тут еще и ветер подул.

— Ну, может, и убивал кошек этот Нежилов, и что? — пожал плечами Плетнев. — Терроризировали они Кондаковых, не спорю, но зачем им убивать Игонина?

— Может, конфликт был. — Никита и сам понимал, что выглядит неубедительно.

— Конфликт был между Игониным и Кондаковым.

Именно это он говорил и сам — Елизавете. И вины с ее мужа он при этом не снимал.

— У Кондакова алиби.

— Спорное алиби.

— А у Нежилова алиби нет… И кошки — его работа.

— Ну, хорошо, займись им, — усмехнулся Плетнев.

— Я ничего о нем не знаю.

— Вот и узнай.

— Мне бы с Кондаковым поговорить.

— Поговори.

— Без вашего разрешения никак.

Птицын к начальству обращаться бы не стал. Его знали, уважали, дежурный дал бы ему «зеленый свет» без разговоров. А Никиту в камеру к заключенному не пустили. И на допрос выдернуть не позволили. Даже Елизавете позволили вчера пообщаться с Олегом, а ему — шиш с маслом. И только после разговора с Плетневым дело сдвинулось с мертвой точки. Он велел доставить Кондакова в помещение для допросов.

На Никиту Кондаков глянул сердито, исподлобья и первым делом спросил:

— Где Лиза?

— Как это где? Дома.

— Мать говорила, что ты ее с собой увез. Узнаю, что ты клеешься к ней…

— Не в твоем положении угрожать, — перебил его Никита.

— Ага, давай, про мотив мне протолкни, — с мрачной иронией усмехнулся Олег.

— Кто такой Нежилов, знаешь?

— Ну, знаю.

— С Вероникой в одном классе учился.

— И что?

— Влюблен в нее был.

— Это имеет какое-то отношение к делу?

— Ну, кто-то же тебя подставил.

— Артем?!

— А он мог?

— Зачем ему?

— Не знаю… Но мертвые кошки — его идея… Или только исполнение… В общем, вместе с Вероникой…

— Ну, с кошками — может быть, а Игонина убить…

— У тебя были конфликты с Нежиловым?

— Ну да… Когда мы с Вероникой жили…

— Ты с ней жил?

— Ну, до армии. Пока в институте учился… С третьего курса.

— А до третьего курса?

— Вероника тогда в школе училась… А потом выпускной бал был, я к ней подъехал… А тут Артем… Он тоже увезти ее собирался… В общем, подрались мы, и нас забрали в полицию… Или тогда еще милиция была?

— Это единственный инцидент?

— Это был прецедент, — усмехнулся Олег. — Мы с ним еще два раза дрались, потом он успокоился. С кем-то там сошелся, исчез из вида…

— А с отцом Вероники у него конфликты были?

— С чего бы?

— Ну да, — кивнул Никита. Чувство, что он в тупике, не оставляло его, и зачем он только бьется головой об эту стену?

— Не мог он Игонина убить… — сказал Кондаков. — Не тот он человек.

— Но с тобой же дрался.

— А я с Игониным дрался. Но убить его не мог… Хотел, но не мог…

— А за Лизу тебе драться приходилось?

— За Лизу? — встрепенулся Кондаков.

— Девушка она красивая, может, у нее был кто-то?

— Не было никого. — Олег отвел в сторону взгляд.

— Не хочешь говорить, не надо. Свернем лавочку, а тебя на самотек. Как суд решит, так и будет…

— Ну, был там один… Подъехал ко мне, крутой весь такой. Ты, спрашивает, к Лизе клеешься? Ну, я сказал, что да. Не надо, говорит…

— А то что?

— Вот и я так спросил. А он — пожалеешь!

— Пожалел?

— Ну, я в самоход к ней, к дому подхожу, слышу, в затылок кто-то дышит. Разворачиваюсь, смотрю, этот. Я боксом занимался, на реакцию не жалуюсь, но он сразу ударил, я даже повернуться к нему толком не успел… А удар у него… Я часа два потом в себя приходил…

— Дальше что?

— Да ничего. Пропал он куда-то. Я Лизе предложение сделал, в загс с ней пошел, и ничего. Этот Кирилл куда-то пропал.

— Кирилл?

— Ну да… А ты что, знаешь его?

— Откуда?

— Ну, может, Лиза говорила.

— Зачем?

— Я ведь от нее про Кирилла узнал.

— Так ты на Кирилла думаешь? Он мог?

— Ну, не знаю… Артем не мог бы, а Кирилл… Мне кажется, что Кирилл смог бы.

— Крутой, говоришь?

— Ну, брутальный мужик, кондовый… И не урод. Ну, в смысле на внешность… А удар у него, скажу… Он, когда бил, улыбался. Как будто не ударить хотел, а руку пожать… Я еще тогда подумал…

— Что ты тогда подумал?

— Да так.

— Тебя сейчас может спасти только правда.

— Ну, я подумал, что Лиза могла быть с ним заодно, — неуверенно проговорил Кондаков.

— В каком смысле, заодно?

— Ну, может, он вор, там, или по наркоте… Не похож он был на законопослушного… Может, и Лизу в свои дела втянул.

— Это ты так думал?

— Ну, спрашивать я не стал… Да и не могла Лиза в криминал влезть, не из тех она людей. В «супере» работала, институт заочно окончила, директором стала… Какой уж тут криминал?

— Но Кирилл был?

— Про Кирилла я, конечно, спросил. Она сказала, что у них были отношения, но недолго. Мол, не все дома у него. А на людей он только по весне бросается. Весеннее обострение… А так он вроде бы спокойный… Я к Лизе потом полгода ходил, так он ни разу даже не появился. И никто о нем ничего не слышал.

— А у кого ты про него спрашивал?