Ты будешь моим мужем!

Заканчивались поля, и дальше начинались деревья. Потом лес. Бурые листья облетели наполовину, но прозрачным лес еще не стал, в кронах гудел ветер.

Я одна. И никого на много миль вокруг. Честно говоря, было немного страшно. Я даже инстинктивно положила руку на рукоять меча. Не то, чтобы хорошо умела драться, но кое-что могу.

Ничего, — говорила я себе. Еще немного и будет город. Совсем немного осталось. Вот за лесом сейчас будет пригород, а потом Эйлак… Я надеялась, что так и будет. Все будет хорошо. А потом — Эдриан… Сейчас дорога немного спускается в овраг, там мостик через ручей, а потом…

— Эй, паренёк! — окликнули меня сзади.

Я вздрогнула, чуть не подпрыгнула в седле. И уже собиралась было рвануться вперед, как и там, впереди, из-за кустов боярышника, выехали двое. Преградили мне путь. Лица у них закрыты какими-то тряпками, видны только глаза. И хорошего уж точно нечего ждать.

Двое впереди и трое сзади.

И Унара нет.

— Ты один, паренек? Зря. Одному опасно… Ты давай, без глупостей. Слезай с лошади.

У двоих луки, и они целятся в меня. Медленно окружают. По обеим сторонам дороги какой-то бурелом, в лес не метнуться. Да и не успею я… если будут стрелять…

Страшно.

— Что вам нужно? — из последних сил попыталась я.

— Если не будешь дергаться, мы тебя не тронем. Слезь с лошади, деньги и все ценное положи на землю и отойди. Мы заберем и уедем, а ты свободен.

И что я дальше буду делать? Пойду к Эдриану пешком? Это ведь Унар затеял… нет, у меня нет никаких разумных доказательств, но я почти уверена. Чтобы я не смогла догнать. Они не будут стрелять в меня, если это он их нанял. И не будут стрелять в лошадь, если лошадь им действительно нужна. Можно попробовать…

Но страшно, просто невозможно как страшно. Если я не права? Я не хочу умереть так глупо.

— Ну же, парень, давай!

Если бы это была моя лошадь, я могла бы заставить ее слегка отойти боком и прыгнуть с места через бурелом… но лошадь Унара боком отходить отказывалась, возможно, и не умела такие фокусы. И что хорошо прыгнет — я уверена не была.

Чуть-чуть в сторону…

И тут, прямо под ноги со свистом воткнулась стрела.

— Без глупостей, я сказал!

Лошадь, испугавшись, взвилась на дыбы. Я схватилась, пытаясь сохранить равновесие и удержаться… Лошадь заржала…

И тут я поняла, как чьи-то руки хватают меня сзади и стаскивают на землю. Я дергаюсь изо всех сил, пытаюсь вырваться, но куда там! Такой здоровенный бугай… Меня заваливают лицом в землю, очень шустро скручивают руки за спиной, связывают веревкой. Потом снимают с пояса все, забирая все деньги, и мелочь и золото, которое спрятано под курткой, хлопают меня по бокам, проверяя — нет ли еще чего, и весло хмыкают: «Так ты ж баба!» И тогда я грязно ругаюсь всеми словами, которые узнала от Сигваля… они ржут.

Потом они садятся на своих лошадей, забирают мою, и уезжают прочь.

Я еще вижу толстый затылок этого бугая, короткие соломенные волосы… Это ведь он? Я видела в трактире… Или не он…

— Не скучай, малышка! — только и бросают мне.

И я остаюсь.

Я лежу на земле, носом в грязь, со связанными руками, и рыдаю.

* * *

Когда Унар добрался до меня, я успела справиться с веревками, порезаться, нарыдаться вволю, и сидела на травке у обочины, шмыгая носом.

Унар бежал. Пешком. Вот отлично, лошадей у нас теперь нет совсем.

Но ведь не от деревни же он пешком сюда добежал? Это слишком.

Он увидел меня, помахал мне рукой.

— Милорд!

Я вяло махнула ему в ответ. Хотелось его убить.

И только потом поняла, как это выглядело со стороны. Поняла скорее по его разом изменившемуся, вытянувшемуся лицу, и тому, как он рванулся ко мне.

Я же сидела, обхватив себя руками, скрючившись, проклиная все на свете… От обиды на все. Ничего особенного со мной не случилось. Вот только руки в крови. Когда резала веревки — порезала запястье, не сильно, но крови было много, теперь остановилась уже…

— Агнес! Где? — Унар в два прыжка оказался рядом. — Ты ранена?

Ужас и дикая паника в его глазах, побелевшие губы…

«Агнес». Кто бы сомневался.

Да, выглядело так, словно меня ранили. В живот, наверно, судя по тому, как я сидела, скрючившись. Он уже был рядом.

— Где? Сейчас… — и даже потянул руки, посмотреть.

Я вытянула запястье перед ним. Какой смысл в этой игре?

— Вот. Я только руку порезала.

— Что?

Непонимание…

— Руку, — сказала я, шмыгнула носом. — Мне руки связали, я перерезала, но немного порезалась сама… нечаянно. Я не ранена. Все нормально.

Он, наконец, выдохнул. Зажмурился, отвернулся в сторону. Провел ладонью по лицу и беззвучно выругался.

— «Агнес», — тихо сказала я. — Ты знал?

Он вздрогнул. Повернулся.

— Да, — сказал тихо. — Я… Ваше высочество, я сразу узнал вас, еще в первый вечер у камина. Не сразу, конечно, поверил своим глазам, но узнал. Я видел вас в замке.

Усталость в голосе. Или даже не усталость, а какая-то опустошенность.

От «ваше высочество» — веяло холодом, куда больше, чем от «милорд». Словно стена…

— Почему не признался?

— Вы не хотели, — он смотрел мне в глаза, честно и прямо. Потом вздохнул. — Дайте руку-то хоть посмотрю. Сильно порезались?

Я дала. Он посмотрел осторожно.

— Идем…