Ты будешь моим мужем!

— Мой брат Хальдор тоже никогда бы не стал петь подобные песни в присутствии дам, разве что в борделе. Он считает себя возвышенной и утонченной натурой, он изучает историю, языки, музыку, танцы… Он проводит дни за пирами, вином и охотой, в научных изысканиях и философских беседах. У него никогда не было времени, чтобы возиться со мной или Беате, у него были дела поважнее. Он всегда немного чужой для меня. Он никого не любит, только себя и свой сияющий образ. Мой брат Сигваль знает, пожалуй, еще больше иностранных языков, но они нужны ему не для того, чтобы читать стихи и труды ученых, а для того, чтобы на любых переговорах с любыми послами говорить самому, не опираясь на переводчиков. Чтобы никто не мог шептаться и строить планы у него за спиной. Он все решает сам. Он не умеет играть, петь, даже танцует так себе. Он отлично знает историю, но почти не интересуется искусством. Все дела в королевстве держатся на нем. Он не стесняется в выражениях, да и в поступках тоже, ему плевать на мнение окружающих и как это выглядит. Но если мне нужна его помощь, я знаю, что всегда могу обратиться к нему. Он придет, поможет, спасет, расскажет сказку на ночь, подержит за ручку, если мне страшно. Он лучший в мире брат и отец, он любящий муж… вы даже не представляете, как Оливия ждала его и как была счастлива его приезду. Благопристойность — это не про него. Про него — это честность, мужество, благородство…

Я… не знаю, зачем говорю все это. Зря, наверно…

— Благородство… — тихо повторил Рикард.

Да, я знаю, как это нелепо может звучать. Благородство иногда сложно вообразить без благопристойности.

— Да. Благородство, — сказала я. — Не показное, не на словах, а в поступках. Поступки важнее слов.

— Пожалуй. С вашим братом сложно сравниться.

— И не нужно. Сигваль — это Сигваль. Но вы могли бы просто отказаться петь.

Он покачал головой, усмехнулся, немного нервно.

— Как же можно отказать принцессе?

— Легко, — сказала я.

Рикард так странно на меня посмотрел. Недоверчиво. Словно думая, что я смеюсь над ним. Нет, не смеюсь. Унар легко говорил «нет», если считал нужным.

Как же я теперь без него? Я сойду с ума. Первый вечер, а мне так безумно его не хватает.

Рикард отпил эля из своей кружки, сначала пару глотков, хотел поставить, потом передумал и разом допил все до дна.

— Агнес, можно я еще немного спою для вас? Я знаю и другие песни…

Почти с надеждой.

Словно хотел оправдаться вот так, доказать, что он может…

Только, боюсь, я не очень хочу слушать его.

— Уже поздно, Рикард.

— Ничего страшного, — сказал он. — Там Рон с Беате слишком заняты супружеским долгом, мы не будем им мешать. И я обещаю, что не буду вас долго мучить своим пением.

— Хорошо, — сдалась я.

— Вот видите, — он чуть улыбнулся, смущенно. — Для вас тоже иногда сложно отказать, когда просят.

Он прав.

Потом сходил за лютней.

Долго примеривался, словно собираясь с духом. Потом заиграл. Сначала… О, боже! «Осенняя баллада». Он хочет попробовать снова? Но Рикард только покачал головой на мой незаданный вопрос. Без слов. Он сыграл это без слов, для меня… Просто красивая мелодия.

А потом — веселую песню про рыцаря, дальние странствия и драконов. С таким чувством, словно совершая подвиги сам. Задорно. От души.

— Моя любимая, — признался он. — И первая, которую я научился играть. Она немного детская и… ну не знаю… наивная. Но что-то в ней есть.

Честно.

— Спасибо, — искренне сказала я. — А еще? Споете что-нибудь, что действительно нравится именно вам?

— Конечно.

Он заулыбался.

И пел полночи потом, а я слушала. Кто бы мог подумать.

Глава 25

— Агнес, скорее! Вон там!

На месте мы будем к вечеру, а сейчас Рик потянул меня вперед. Скорее! Он уже был здесь, и не раз, и ему хотелось поделиться. Он хотел показать мне море.

Беате с Роном остались далеко позади. «Мы не потеряемся?» — спросила я. Но Рик уверял, что знает дорогу, отсюда до замка Хеттилей — рукой подать, если потеряем остальных — доедем сами, по побережью. Ему не терпелось.

Больше недели пути отсюда до дома.

Холмы, вереск и камни.

— Вон оттуда, с холма будет видно!

Он спрыгнул с лошади и побежал наверх.

Мне пришлось за ним.

На самом деле, он хороший парень, веселый, открытый. Мы успели сдружиться в пути. Я была бы счастлива иметь такого брата… но только он мне не брат. И иногда я ловила совсем не братские взгляды. Его самого это смущало, и еще больше, смущало меня.

Если бы встретились летом, да хоть месяц назад, все могло бы быть иначе. А может — нет. Не знаю… Раньше мне не с чем было сравнить, я не знала — как может быть хорошо и легко с человеком.

А Рикард терялся, смущался, и смущал меня. Наверно, нормально терять покой, но это не совсем так. Я не знала, на что опереться. Начинала думать, что все не так, и я, наверно, неправильно себя веду, намекая на что-то большее. Но я ведь не намекаю, все выходит само собой.