Ты была совсем другой: одиннадцать городских историй

Он тоже улыбается, Настя и правда любила поваляться утром подольше. На заре их общей жизни он сварил ей кофе и принес, как положено, в постель – но Настя призналась, что мечтать об этом гораздо приятней, чем пить, – неудобно, нужен специальный столик, вот если он его купит… Но потом стало не до столика, родилась Ляля… Он жмет на руле на рычажок, переключает станцию – уши не выдерживают этой патоки – и из динамиков вдруг грохает: «Расскажи мне про Австралию, мне ужасно интересно…» Земфира. Он хмыкает. Ляля смеется:

– Пап, опять! Опять про Австралию!

И захлебывается этим фирменным смехом маленьких любимых дочек. Он чуть приглушает звук.

– Пап, а давай в воскресенье поедем в Австралию? – говорит Ляля, отсмеявшись. – Давай?

В следующее воскресенье у него день рождения. Отмечать будут у Андрюхи в Жаворонках, Андрюха родился на два дня раньше, вот и решили вместе… Значит, в следующий раз он встретится с Лялей не раньше, чем через две недели, прямо перед Новым годом, и уже тридцатичетырехлетним. Дочка тоже немного подрастет, изменится, в это время перемены стремительны, будет говорить еще несколько прежде не известных ей слов и, может быть, уже научится читать слоги. Хорошо, хоть сегодня все получилось так славно, теперь даже про утреннюю спешку и разлитый шоколад в кафе вспоминать было смешно и приятно.

– Что ведь такое Австралия?

Он оглядывается, отвечает:

– Страна. Как Россия или Америка.

– Мы туда поедем?

Он задумывается.

– Да! Обязательно. Только прямо сейчас, как раз полчаса у нас есть в запасе. Хотя, если честно, гораздо лучше ехать в другую сторону, в Тринидад и Тобаго, там тоже полно разных диких зверей, давай?

– Бабаго?

Ляля снова смеется.

– Если домчаться до аэропорта, сесть в самолет и лететь, лететь быстро-быстро, – поспешно объясняет он, – мы догоним сегодняшнее утро, и даже когда приземлимся через много, много часов, сегодня не кончится. Все еще будет длиться сегодня!

– Опять сегодня? – не понимает Ляля. – Зачем?

– Хочу, чтобы этот день никогда не кончался.

Он врубает радио на полную, песня уже кончается, «мне безумно интересно…», голос обрывается, и музыка гаснет. Он заезжает во двор и останавливается у нужного подъезда: приехали, выходим.

Из подъезда выходит Настя.

– Привет! Соскучилась, вышла встречать!

На плечах легкая куртка не по сезону, глаза – грустные.

Ляля отстегивается, выпрыгивает из кресла, бежит ей навстречу: «Мамочка!» Что-то быстро шепчет, Настя слушает, берет Лялю за руку, идут к подъезду. Интересно, ему скажут хоты бы «пока»? Настя оборачивается, смотрит на него:

– Слушай, давно хотела тебя спросить. Можешь по вторникам забирать Лялю из садика? У меня во вторник – тяжелый день.

Из цикла «Домоводство»

О пользе котоводства, или Лекарство от безответной любви

Дина любила Васю. Вася любил Иру. Ира любила Андрея. Андрей – Машу, близкую подругу Нади. Леня тоже любил Машу и даже два раза дрался за нее с Андреем, но Маша все равно никого из них так и не полюбила, зато Маша очень любила Гришу, о котором речь еще впереди. Чтобы не тосковать по Маше, Леня встречался по очереди то с Ирой, то с Надей, заодно незаметно (как ему казалось) расспрашивал Надю про Машу. Надя, встречаясь с Леней, воображала, что это Гриша. Потому что Надя, как и Маша, любила Гришу. Гриша не любил ни Машу, ни Надю, но особенно он не любил Надю, она казалась ему навязчивой. А любил Гриша Дину, с самого первого класса, хотя в последнее время поглядывал и на Женю, младшую сестру Андрея, так как Гриша с Андреем дружили. Женя любила только пеструю, бело– рыжую с темными подпалинами кошку, которую год назад подобрала в подъезде в самом жалком виде. Умиравшим котеночком. Выкормила, вырастила, но весной кошка сбежала. Однако через две недели вернулась и вскоре родила четверых новых котят. Родители Жени (ну и Андрея, хотя он не имел к этому отношения) страшно рассердились. Тогда Женя написала в группе их школы ВКонтакте объявление: «Лекарство от любви. Котята».