Ты должна мне убийство

У полиции не было никаких улик в деле Коннора, не было даже причин считать это убийством. Если Никки живет только в моей голове, значит, она никак не сдаст меня копам и я могу не волноваться, что смерть Коннора повесят на меня. Мое воображение больше не будет шантажировать меня для убийства своей мнимой матери, и я буду свободна от всех неприятных последствий.

Только вот я прекрасно знала, как это бывает. Сейчас я в твердом уме, но вдруг все снова изменится? Вполне возможно, что через час-другой я воображу, что Никки хочет еще чьей-нибудь смерти. Как знать, вдруг я вообще куплю темный парик и буду бегать по улицам, изображая Никки?

Если она не придет, то я запишу все на диктофон и позвоню детективу Шарме. Пусть она отправит меня в тюрьму или в психушку – на свой вкус. Я сделаю это не ради родителей, Эмили или Алекса, и даже не ради Коннора, а ради себя. Я потратила много лет, пытаясь быть другим человеком и нравиться людям, чтобы сделать им приятно. Но теперь, наедине со своими проблемами, я отчетливо понимала, что мое мнение значит гораздо больше мнения других.

– Вот ты где! Разве мы должны были встретиться не у статуи?

Я резко обернулась. Никки.

– Я просто гуляла, пока ждала тебя.

– Ну, вот я и пришла. – Она картинно крутанулась под своим зонтиком, словно Мэри Поппинс.

Я шагнула к ней.

– Я же не знала, что ты придешь.

Еще шаг.

– Разумеется, знала. Нам многое надо обсудить.

Снова один шаг.

– Да, нам действительно надо поговорить.

Я рванулась вперед, чтобы она не успела сбежать, и схватила ее за руку. Она попыталась вырваться, но я крепко вцепилась в нее и притянула вплотную к себе. Ее глаза широко распахнулись от удивления, и я почувствовала ее дыхание. Мы стояли так близко, что я могла пересчитать ее ресницы. Никогда раньше не обращала внимания на ее глаза, они всегда казались мне карими. На самом деле они почти желтые, как у ящерицы. У меня зачесался нос: я почувствовала противный приторный запах ее клубничного шампуня. Я сжала руку у нее на запястье и ощутила биение пульса. Около ее рта красовался синяк, замазанный тонким слоем консилера. Каждая деталь имела значение.

– Что ты делаешь? – прошипела Никки, пытаясь вырваться.

Я наклонилась ближе, словно желая чмокнуть ее в щеку, и слегка коснулась языком ее кожи. Соленая.

– Ты существуешь, – с уверенностью сказала я, ослабив хватку. Она выдернула руку и провела по щеке.

– Что за хрень? Конечно же я существую!

Я почувствовала головокружение от облегчения. Она была абсолютно реальной.

Никки отошла на пару шагов и внимательно пригляделась ко мне. Внезапно она разразилась смехом.

– О мой бог, ты решила, что выдумала меня?

– Не смешно.

– Офигеть, – продолжала хохотать она, – я даже представить себе не могла, что окажусь голосом у тебя голове. Ты, наверное, уже подумала, что у тебя крыша едет? Боже, я бы все отдала, чтобы увидеть эти метания, как у Леди Макбет. «Изыди, чертова Никки!» – Внезапно ее глаза округлились от удивления, и она приоткрыла рот. – Погоди, так ты решила, что сама убила Коннора?

Как же я ненавидела ее в этот момент. Пришлось напомнить себе, что важно оставаться спокойной и рассудительной.

– Это не смешно.

– Тут ты не угадала. – Ее плечи затряслись от смеха.

– Вчера ночью я ходила к тебе домой.

– Знаю. Я наблюдала за тобой, – ухмыльнулась она.

– Я больше не хочу иметь с тобой ничего общего. – Я развернулась и пошла к выходу из парка, рассчитывая, что она пойдет за мной. Никки вряд ли позволила бы так быстро закончить разговор – ей всегда нравилось играть со своей добычей.

Но она еще не поняла, что я тоже умею обращать внимание на мелкие детали. После фразы о том, что по всему городу висят камеры видеонаблюдения, я приготовила для нас особое местечко. Там мы должны были остаться наедине, как и полагается для важного разговора.

Она догнала меня через пару шагов. Как я и ожидала.

– Окей, погуляем. А то холодновато стоять на одном месте. – Она взяла меня под руку. На ее запястье остались красные следы от моих пальцев.

– Я не видела, как ты сбежала оттуда, – продолжила она. – Но когда та женщина стала орать как резаная, я поняла, что план провалился, – она покосилась на меня, – хоть и был продуман до мелочей.

– Она не твоя мать.

– Не-а. – Она перепрыгнула через лужу.

– Я ничего не понимаю.

– Мне просто было интересно, смогу ли я заставить тебя пойти на убийство. – Она перескочила еще одну лужу.

Я остановилась.

– В каком смысле?

– Ну, я проверяла, сможешь ли ты решиться, – повторила она. – Насколько сложно будет загнать тебя в угол, чтобы ты пошла на дело. Как заставить такую как ты сделать что-то настолько неожиданное. Ты умная, но бесхребетная. – Она потерла руки, согревая их.

Я молча продолжила идти к выходу. Если она говорила правду, то я снова ошиблась. Мне не хотелось в это верить.

Никки снова догнала меня.

– Ну не злись. Ты же не виновата, что я умнее тебя.

– Ты издеваешься? Все это было для тебя лишь игрой?

– Не игрой, – хмыкнула она, – а экспериментом.

– Думаешь, ты гребаный Франкенштейн?

– А ты – мое чудовище. – Она вскинула руки к небу. – «Оно живое! Живое!»