Ты любишь предателя

Как выясняется, его комнату я узнала бы и вслепую в любое время суток, потому что его лосьон после бритья ощущается повсюду, и я ловлю себя на том, что закрываю глаза и делаю глубокий вдох, после того как сажусь на маленький диванчик. Тем временем мне уже стало тепло, пальцы оттаяли, согревшись о тепло чашки, и перенаправили оставшееся тепло дальше, до пальцев ног. Снаружи уже темно, на что я обращаю внимание лишь в комнате Джоша. У Особняка Львов массивная крыша, и даже на лестнице, если я верно подметила, нет никаких окон. Вероятно, здание строили боявшиеся света вампиры, которые затем выкопали туннель к своему пропитанию.

Я смеюсь над собственными мыслями, а скептическое выражение лица Джоша раззадоривает еще сильнее. После того как успокаиваюсь, я объясняю ему причину смеха, и мы еще ненадолго откладываем серьезный разговор, проводя время за всевозможными теориями об истории этого здания, прежде чем Джош раскрывает мне глаза на скучную реальность. Многочисленные ходы вокруг Особняка Львов были построены на случай бегства. Практически из каждой комнаты можно было быстро попасть наружу. Тот, кто его строил, наверняка был параноиком. Никаких окон, туннели для бегства…

Когда Вороны стали дружественным сообществом, один из туннелей протянули до Дома Воронов. Это было еще в то время, когда присутствие мужчины рядом с женщиной не приветствовалось, если они не были женаты. Тогда сообщества были действительно прогрессивными. Но, к сожалению, они не развивались в соответствии с духом времени, и иерархия со всем сопутствующим совершенно устарели.

После того как я выпила горячий шоколад, а Джош поцелуями основательно проверил, правильный ли у него был вкус, я больше не могу оттягивать разговор о главном.

– То, что ты недавно сказал в туннеле, – начинаю я, но Джош прерывает меня еще одним поцелуем.

– Эй! – ворчу я.

– Я думал, это британский вариант беседы, Эмерсон, – защищается он.

Мне очень хочется поцеловать улыбку на его губах.

– Я знаю, что ты предпочел бы отвлечься…

Он так резко наклоняется вперед и быстро целует в уголок рта, что я даже не успеваю среагировать.

Я немного отодвигаюсь.

– Джош, как бы хорошо тебе ни было, когда ты отвлекаешься, твои чувства всегда будут тлеть за внешней оболочкой, опустошая тебя.

Он опускает голову. Улыбающийся Джош исчез и уступил место меланхоличной версии себя.

– Все так, как я тебе уже сказал, – тихо говорит он, не глядя на меня. – Каждый, даже самый короткий момент счастья с тобой вызывает во мне болезненное чувство вины по отношению к Беверли. Ведь я все это время знал… что она мертва. Но запретил себе думать об этом.

Его нижняя губа дрожит, трясущимися руками он проводит руками по лицу и снова опускает их к бедрам. Я кладу руку на его, и он переплетает наши пальцы.

– Я исключил вероятность того, что самый добрый, самый солнечный человек на свете может быть мертв. Я представлял, что Беверли сбежала от своей мамы и всего остального мира вместе с девушкой, о которой постоянно восторженно рассказывала. Что они живут на каком-нибудь уединенном острове. Я активно занялся ее поисками, чтобы убедиться в этом. А потом нашел Ханну. – Его голос срывается, и я вижу, как все те картины, что он рисовал себе о жизни Беверли, разлетаются на тысячи мелких осколков.

– Я придумывал отговорки, одна бредовее другой. Держался за мысль о том, что ее могли похитить, только чтобы не думать о том, что ее больше нет в живых. – После небольшой паузы он смотрит на меня. – Ты можешь сказать, насколько это тупо. Счесть меня абсолютно сумасшедшим…

– Каждый по-своему справляется с потерями. – Я сжимаю его руку. Она медленно согревается в моей. – Мне бы тоже, пока не доказано обратное, хотелось бы верить в то, что у Ханны все хорошо. Всегда. Не считая семьи, Ханна – самый главный человек в моей жизни, и я не могу представить, каким был бы мир, мой мир, без нее.

Джош долго смотрит на меня. Уголки его губ опущены вниз. Он медленно кивает.

– Спасибо. – Он пытается улыбнуться, но у него не получается. – Это так неправильно, Кара. Я знаю, что Беверли не хотела бы, чтобы я себя плохо чувствовал, когда наконец найду кого-то… – В его глазах ненадолго вспыхивает свет, но чувство вины гасит его. – Она дала бы мне пинок под зад, если бы я ей об этом рассказал.

Его взгляд устремляется вдаль, и Беверли каким-то чудом удается заставить его искренне улыбнуться – пусть и слабой, но улыбкой. Однако в этот раз я не ощущаю укола ревности. Джош расслабляется, будучи уже в ладу с собой, но от него все еще исходит нервное напряжение, которое выводит меня из равновесия. Причину найти легко.

– Испытывать такие чувства не стыдно, – повторяю я на случай, если ему нужно это услышать. – Тебе необходима завершенность. Для нее. Для себя. Мы поквитаемся с теми, кто за это ответственен. Вместе. Без всяких тайн!