Ты меня поймал (СИ)

— Лар, давай решать проблемы по мере их поступления. Уверен, нас ещё не раз тряхнёт, и ты будешь кидать в меня мольбертами и кистями, но только больше не убегай. Я очень мягкотелый и ранимый, когда дело касается моих близких людей, людей, которых я люблю больше себя и остального мира.

Она застывает в моих объятиях, но я хочу выяснить отношения до того, как на нас обрушится шквал мнений журналистов и прочих «доброжелателей».

— Это ещё одна твоя тайна, — наконец-то отзывается девушка.

— Ага. Сохранишь?

— Я всегда храню тайны своей семьи и людей, которых люблю, так что сохраню.

Я едва не выдохнул от облегчения. Не то чтобы я был так безнадёжен и не верил в способность понравиться такой, как Клара, но чёрт… это жутко приятно, когда тебя просто любят.

Крепко вжимаю в себя хрупкое тельце, благодаря судьбу за этот подарок, что я смог поймать.

Эпилог

Полгода спустя

Лара

Я так нервничала в последние два месяца. Столько всего навалилось, но я всё равно продолжала просыпаться каждое утро с улыбкой. Просто невозможно иначе, когда рядом сопит такой сексуальный, восхитительный и самый любимый котяра.

— Мотылёк, выдохни. Выставка твоя пройдет просто восхитительно, а если найдётся хоть одна тварь, решившая, что творчество моей жены не прекрасно, то я напомню ему, чью фамилию она носит.

Вздыхаю и молчу. Спорить сейчас с де Бомарше равносильно голову в пасть ко льву засунуть. Мой муж волнуется ещё больше меня, а это чревато отдачей в массы тонны разрушительной энергии.

Мы едем в лимузине, и я сверкаю не хуже новогодней ёлки, что стояла в главном зале нашего замка. Платье, драгоценности — это до сих пор так непривычно и не нужно мне, но муж просит соблюсти статус его графини, чтобы противные писаки не обвинили его в экономии на любимой жене.

— Лар, ты прекрасна, но если тебя реально раздражает всё это, — он обводит рукой вдоль меня. — То мы тебя сейчас же переоденем. Простое платье и туфли без каблука, хоть спортивный костюм, ты же знаешь, что я тебя вообще больше всего люблю голенькую.

Последнее шепчет мне на ушко, вызывая, кроме молниеносного томления внизу живота, жаркий румянец на щеках.

— Лев, прекрати меня смущать. Я как помидор теперь.

— Нет, как прекрасный цветок, а то что-то бледненькая совсем от нервов стала.

Третьяков целует каждый пальчик на руке, что не отпускает всю дорогу от самого дома.

— Лео, мы ещё только на выставку едем, а не с неё. Не приставай, — стараюсь добавить в голос строгости, а не плавиться под горячим взглядом зелёных глаз.

— Я и там буду приставать. Возможно, только не так открыто, но точно буду.

И не врёт же! Этот Дед Мороз радует наших журналистов регулярными снимками нас, милующихся, целующихся, и пока, слава богу, всё.

— И не смотри на меня взглядом воспиталки младшей группы. Я просто всё время тебя х ….

Накрываю его рот ладонью, не давая больше произнести ни звука. Иначе точно только об этом процессе и буду весь вечер думать.

Он смачно целует мою руку, прикусывая нежную кожу и вынуждая её отдернуть.

— Вернёмся — слопаю!

— Лев Николаевич, если не прекратите разводить этот… — запинаюсь на подборке определения и еще слегка зависаю на его чувственных губах. — Эротизм, то я вас сама сожру с потрохами и завтра… за двойняшками поеду одна.

Он изогнул бровь, вроде, небрежно и лениво, но его взгляд «внутрь меня» сразу выхватил суть.

— Значит, вот где собака твоих сегодняшних нервов зарыта. Снова самобичевание?

Вздохнула, пытаясь выдернуть свою ладонь из его руки и отвернуть к окну. Кто бы позволил.

— Лео, я обожаю эту сладко сопящую парочку, — и только при мысли о наших малышках, которым всего-то месяц, но мне кажется, я сотню лет ждала только их, я наполняюсь теплом и светом.

— Но … снова это противное «Но». Лар, накажу.

— Снова свяжешь и будешь пытать?

— Пристегну наручниками и уеду завтра в отделение за нашими дочерями без их маниакальной мамаши.

Мне сразу полегчало. Вот должна была испугаться этого менторского тона, но напоминание о том, что мы приняли и решили проблему моей бездетности, моментально ослабило напряжение в теле.

— Я тебе сегодня уже говорила, что самый ты лучший муж на планете? — решила немного умаслить Третьякова, так как до студии осталось всего ничего.

— Естественно, нет. Как обычно, умолчала, — обиженно дует губы и ждёт.

Целую несчастного, не жалея помады. Вроде бы, девушка, делающая макияж, уверяла о её высокой стойкости. Проверим.

Машина плавно тормозит, и, ещё не выходя из машины, нас окружает журналистская братия, ослепляя всполохами вспышек через тонированные и бронированные стёкла лимузина.

— Готова к очередному полету, Мотылёк? — сосредоточенно подтирая помаду кончиком пальца по контору моих губ.

Но я вижу его абсолютно чистый и понимаю, что муж безбожно врёт в желании ко мне дополнительно прикоснуться.

— Готова. С тобой. И помада у меня отличная.

— Ага, — на автомате кивает и сразу улыбается.