Ты мое Солнце

Грязный воздух Лос-Анджелеса плотным едким утренним туманом проникает в спальню. Открытое настежь окно доносит до ее ушей звуки просыпающегося города. Огни далеких автострад еще не погасли и горят красными сонными глазами. Анна вдыхает такой уже привычный для легких воздух. Она втягивает дым, отравляет еще больше внутренние органы. Между длинных ухоженных пальцев тлеет дамская сигарета. Женщина выпускает облако, оно разбивается о холод стекла и паром расползается в стороны, никотин оседает на ее алых губах. Анна всматривается вдаль, поправляет тонкую шелковую ткань простыни, накидывает край на манер греческой богини. Там, за окном, черный самолет оставляет белый ватный хвост, она провожает взглядом эту манящую вдаль линию. Наверное, именно такой самолет унес и ее сердце. Оставил лишь пустую оболочку с израненной душой, которая так ждала, верила, что обиды прошлого можно простить. Она столько лет утешалась подделками в надежде получить то единственное чувство. Не вышло. Сергей улетел, закрыл за собой все возможные двери. Между ними расстояние, между ними боль прошлого и чужая любовь.

— Храни мое сердце, — шепчет она улетающему самолету, — а я всегда буду ждать.

Женщина бессовестно выкидывает остаток еще дымящейся сигареты в окно, придерживает простыню, которая так и норовит сползти вниз по гладкой и ухоженной коже. Закрывает створку. За спиной слышится шевеление и негромкое мурчание. Оно сообщает, что ее мальчик проснулся. Она неохотно оборачивается, грациозно ведет подбородком, смотрит туда, где лежит уже не ее котенок.

Нунг с повадками леопарда растягивается на простыне. Нежится. Поджимает под себя те же белоснежные простыни, которые уже давно пропитались чужим ароматом. Она смотрит поверхностно и так хочет сохранить в памяти чудесную ночь с Сергеем. Нунг выпрямляет длинные изящные ноги, крутится по кровати в блаженной неге. Приподнимает свои голые ягодицы, опять вызывает возбуждение.

— Доброе утро, сладкий, — масленым голосом приветствует его Анна. — Как спал?

— Мм, прекрасно.