Ты мой закат, ты мой рассвет

Потом кладу сверху блокнот Как будто телефон оживет и начнет трубить на все кафе, что тут сидит трусиха, у которой дрожат руки и ноги, и которая вдруг вспоминает, что прятать голову в песок — не такая уж плохая идея.

Что–то крутится в голове. Какой–то разговор. Отголоски и слова.

Он говорил с кем–то по имени Вика в тот вечер. И речь шла о каком–то ребенке.

Что Антон тогда сказал? «Это не мой ребенок?» «Не беспокой меня этим ребенком?»

Хочется постучать себя по лбу. но это вряд ли поможет вспомнить. Пересиливаю себя, беру телефон — Вадик названивает снова и снова. Я могу просто заблокировать его.

Зарыть эту историю, какой бы темной она ни была, и не давать ей шанса испачкать мою только–только начавшую налаживаться жизнь.

Но… Это неправильно.

Это будет грызть меня теперь.

Как же он сказал?

«Я не имею отношения к твоему ребенку?»

— Вадик? — прикладываю телефон к уху так сильно, как будто он ожил и начал вырываться. — У меня самолет через полчаса. Я в Пулково. В двух словах — зачем ты снова мне звонишь? Почему не оставишь в покое?

На том конце связи длинная пауза и вздох, как будто висельнику перерезали веревку за секунду до того, как петля затянулась в смертельный узел.

— Потому что не хочу, чтобы ты была такой же слепой, как и я.

— У меня все хорошо, Вадик. Больше не звони мне и оставь в покое. — Поджимаю губы, потому что на самом деле хочу спросить совсем о другом.

— Они виделись, Йени. Они созванивались. Я забрал ее телефон. И если ты включишь голову и вспомнишь математику за первый класс, то сможешь посчитать.

Я уже посчитала.

Против собственной воли — посчитала.

— Нам нужно увидеться, Йени, — просит Вадик.

— Нет. Вадик, больше не звони мне. Я ответила на звонок только чтобы сказать: это наш последний разговор. Совсем последний. Ваши с Викой отношения меня не интересуют. И не лезь с этим дерьмом в мою жизнь!

Мужчина и женщина за соседним столом неодобрительно косятся в мою сторону.

— Куда ты летишь? Когда вернешься?

— Господи, ты слышал, что я тебе сказала? — стараюсь держать себя в руках.

— Они виделись, Йен! — орет Вадик. — Хватит быть слепой! Встреться со мной, просто посмотри на то, что я тебе покажу. Ты… все поймешь.

— Нет. — «Нет, нет, нет, нет!..» Он не может этого видеть, но я нервно мотаю головой.

— Если ты так уверена, что это невозможно, то почему боишься?!

Потому что помню то утро И машину.

И женщину.

И разбитые елочные шары на снегу.

Я немного отодвигаю телефон он уха.

Смотрю на экран, как будто там могут быть какие–то подсказки. Вдруг сейчас выскочит встроенная тайная функция распознания вранья в голосе и шепнет: «Он просто расстроен, это говорит гнев, это неправда». Но никаких подсказок нет.

Вика пообещала тогда, что заберет моего мужчину взамен своего.

Вика — с ее красивым лицом, красивым телом, умением завоевывать мужчин одним взглядом или улыбкой.

А мы с Антоном начали как партнеры.

Он был в своем праве, если бы захотел завести женщину на стороне. Потому что наш брак строился не на любви и клятвах верности.

Но даже если бы…

Я сглатываю, снова прижимаю телефон к уху.

— Вадик, прости, но у меня будут очень напряженные выходные. Ты очень не вовремя позвонил.

— Йени, ты меня совсем не услышала?

— Я наберу тебя, когда вернусь. Постарайся, пожалуйста, не злоупотреблять ты сам знаешь чем.

Он как будто сдается: глубоко дышит, словно после быстрого бега. Что–то бормочет, но я не стараюсь разобрать слова. Мне кажется, он снова теряет себя. Как зимой, когда писал мне длинные сообщения об одиночестве, потерях и чувстве ненужности этому миру. Я поддерживала его как могла, потому что когда–то и сама прошла через подобное: мне тоже казалось, что этот мир сделал все, чтобы доказать мне, как я бесполезна.

— Ты очень дорога мне, Йени.

Это искренне. Я знаю Вадика достаточно хорошо, чтобы знать, когда он говорит правду.

Хотя, кажется, как раз он никогда мне не врал.

— Вадик, тебе нужна помощь специалиста. Я могу…

— Мне нужна только ты, — резко и нервно перебивает он. — Никто больше.

— Я позвоню, — отвечаю скороговоркой и заканчиваю разговор. Прячу телефон в сумку.

Не хочу об этом думать.

Но я не знаю, что делать, чтобы заставить мысли замолчать. И что делать — тоже не знаю.

Глава шестьдесят первая: Йен

Много раз в жизни работа и книги спасали меня от реальности.

Когда все вокруг плохо и летит к черту — работай.

Если не помогает — работай больше, хреново стараешься.

Если стараешься лучше, но в голове все равно кавардак — паши, пока не свалишься с ног.

Я всегда спасалась этим нехитрым лайфхаком, и даже если он работал не на все сто процентов, то это в любом случае было эффективнее, чем накручивать себя до состояния рваной пружины.

Поэтому я выжимаю максимум от поездки.

Впрягаюсь везде и, что для меня редкость, соглашаюсь провести время с коллегами по перу: после окончания обязательной программы, около девяти вечера, собираемся в наш маленький кружок, скидываемся кто чем и идем в ресторан. После почти года абсолютного воздержания от крепких напитков бокал сладкого вина превращает мои мысли в кисель.

Я почти готова обо всем забыть.