Ты моя девочка. Смирись (СИ)

Вот зараза.

Я не понимаю — шутит он или нет. Поэтому одновременно чувствую и раздражение, и непонятно откуда вылезшее веселье.

Сердце сжимается от тоски, когда мы выходим из машины у нашего дома. Столько всего связано с этим местом. И плохого, и хорошего.

Как необычно вернуться сюда вместе с Макаром.

Замечаю, что на этаже он опять проносится мимо своей старой квартиры, даже не бросив мимолетного взгляда.

Спешу за ним почти бегом. Отперев бабушкину дверь ключом, заходим внутрь.

Пока Макар скрывается в уборной, решаю не тратить зря время. Притаскиваю с кухни в коридор старую трехногую табуретку. Взбираюсь на нее прямо в обуви. Открываю дверцы антресолей.

Эх, маловата я ростом. Тянусь рукой за нужной коробкой, но не достаю.

Она совсем рядом с пальцами. Я стараюсь подняться на пальчиках как можно выше. Чуть — чуть не хватает.

Внезапно табуретка подо мной отъезжает куда-то в сторону. А я с визгом лечу вниз.

Жмурюсь, готовясь ударится больно об пол. Но этого не происходит.

Макар ловит меня на руки и крепко прижимает к своей груди.

— Ты с ума сошла? — спрашивает он, глядя на меня как родитель на глупого ребенка.

А потом легонько целует в кончик носа. Так нежно, что мое глупое сердце пускается вскачь.

— Так коробка ведь… — мямлю я, плавясь от удовольствия в крепких объятиях.

— Почему сама полезла? Ты правда не видишь во мне мужчину, солнышко? — спрашивает Макар с усмешкой глядя на меня.

А я вижу. Очень даже. Вот прямо сейчас чувствую каждой клеточкой тела его силу и мужественность.

Как же хочется, всегда быть оберегаемой этой силой. Чтобы вот так носили на ручках. Ловили, если соберусь упасть. И целовали в носик. И не только в носик, конечно…

— Я думала, что справлюсь, — отвечаю тихо. — Не хотела тебя просить.

Макар со мной на руках вздыхает.

— Плохо… придется учить тебя просить.

Он аккуратно опускает меня на ноги, но не отпускает. Продолжает держать в объятиях. Прижимает к себе теснее. Так что дыхание снова перехватывает.

Чувствую, как мужская ладонь легко глядит меня по спине.

Затем ладони Макара нежно обхватывают мое лицо. Он склоняется ниже. Смотрит в глаза с такой нежность, что все внутри меня просто поет от счастья.

Я жду поцелуя, как глотка прохладной воды в пустыне.

— Попроси, — властно велит он, почти касаясь своими губами моих.

И я подчиняюсь.

— Поцелуй меня, пожалуйста…

27

Наши губы соединяются, и мы замираем. Стоим неподвижно, не закрывая глаз. Смотрим друг в друга глубоко — глубоко. До сокровенного ощущения чуда. До гулкого биения сердца, которое, кажется, одно на двоих.

Столько трепета в его взгляде, столько нежности в пальцах, ласкающих мое лицо и шею, что я доверяюсь безоговорочно.

Отбрасываю в сторону назойливую неуверенность. Бывают же люди счастливы в этом мире. Почему я не могу быть одной из них в конце концов?

Губы Макара приходят в движение, мягко раскрывают мои. По-прежнему не закрывая глаз, Макар толкается в мой рот языком. Целует меня так, что я дрожу в его руках. И смотрит.

Наверно, ему нравится то, что он видит. Мои глаза заволокло пеленой удовольствия. Я то закрываю их, то открываю, но почти ничего перед собой не вижу. Просто послушно отвечаю на каждое его движение. Позволяю его губам владеть мной так, как ему хочется.

Щеки пылают огнем, а низ живота сводит сладкой судорогой.

Осмеливаюсь поднять ладони к его лицу. Аккуратно коснуться щетины. Макар не бреется каждый день. И мой подбородок, и щеки уже покалывает от тесного контакта с этим колючим безобразием.

Макар ловит мои ладони, прижимая их сверху к своим щекам руками. Фиксирует мою робкую инициативу. Прикрывает глаза, наслаждаясь ею.

— Ты не представляешь, сколько значишь для меня — шепотом признается он. — Зря я уехал тогда восемь лет назад. Я думал, что поступаю правильно. Что без меня тебе будет лучше. Не хотел портить твою жизнь.

— Может, уже хватит все решать за нас двоих? — спрашиваю я с улыбкой.

Макар нежно целует меня в лоб. Теперь на моем лице не осталось не натертого щетиной места. И это так приятно.

Сладкое, томительное предвкушение близости больше не пугает. Разве он может меня обидеть?

— Так и быть, Яся, — смеется Макар. — когда мы приедем домой, я разрешу тебе выбрать место, где мы займемся сексом. В моей спальне или в гостиной на диване. Или… на кухонном столе. Ты такая соблазнительная по утрам за завтраком…

Жаркая волна стыда и желания плавит мое тело. И мозги. Вообще ничего не соображаю. Утыкаюсь носом в сильную грудь Макара. Вдыхаю его запах, от которого только сильнее кружится голова.

— Николай Угодник, — всплывает в памяти цель нашей поездки. — Что будем делать, если его там нет?

Макар нехотя разжимает объятия и пожимает плечами.

— Купим другого, — предлагает он.

Но икона все-таки находится там, в коробке с елочными игрушками. Действительно лежит в мишуре между стеклянными шарами и присыпанными серебряными блестками шишками.

Пока я запираю бабушкину квартиру, наблюдаю краем глаза за Макаром. Он смотрит куда угодно, только не в сторону своей старой двери.