Ты моё дыхание

К счастью, буря с детским садом всё же была недолговечной. Все успокоились, больше об этом не вспоминали, хоть, я уверен, Лика и Софья всё равно об этом думали.

Это был замечательный выходной. Очень тихий и домашний день. Я вдруг ещё раз для себя понял: мне нравится. Беготня детворы, что устроили прятки. Смех Аллы Драконовой, что за неделю похорошела и словно изменилась. Беременность ей невероятно шла. Красивая, светится от счастья.

А я наконец-то примирился с существованием её мужа. Окончательно и бесповоротно. Кажется, он был прав: стоило мне найти ту самую девушку, что заняла все мои помыслы, как всё остальное отошло на очень дальний план.

Я больше не переживал за Аллу. За ней есть кому переживать, заботиться, лелеять. Более того: Арк делал Аллу невероятно счастливой, и поэтому душа моя наконец-то это поняла и приняла.

Лика тоже была на своём месте. Всё постепенно налаживалось и выстраивалось в нужные позиции. Только я всего этого до сегодня не замечал, что ли. А сейчас понимал, видел, осознавал и успокаивался.

У меня было над чем ломать голову и о ком заботиться. И если бы Софья видела во мне хотя бы союзника на первоначальном этапе, я бы этим удовлетворился. Для начала, естественно. С этой очень веской оговоркой. Потому что останавливаться я не собирался.

К счастью, я на тот момент и не догадывался, какие мысли бродят в голове моей любимой тётушки. Хотя, наверное, мог бы насторожиться, когда уловил её задумчивый взгляд и немногословную односложность.

Может, это заставило бы меня принять меры, но вряд ли бы любые мои ухищрения смогли изменить ход истории, которую Лика вознамерилась изменить сама. Как настоящий лидер. Как воин, что сражается в одиночку и обязательно побеждает

Глава 42

Софья

С понедельника жизнь пошла по накатанной колее. Вовку – в садик на пятидневку. Лекции и практические занятия в институте, работа по ночам.

Приближалась зима, а с нею – зимняя сессия. Город постепенно преображался в предчувствии самого домашнего и не по-зимнему тёплого праздника. Правда, в последнее время Новый год приобрёл некую горчинку: мы отмечали его с Вовкой, а это не то же самое, когда у нас была семья.

– Я соскучилась, – звонила мама, – давайте хоть встретимся на нейтральной территории, – предлагала она, но я не находила ни времени, ни сил. А ещё боялась. Боялась вездесущего Дениса, который очень зорко пас мать и пресекал всяческие поползновения «на сторону». Он запрещал ей с нами видеться.

Правда, мама всё равно тайком приходила к Вовке в садик. Этого ей никто запретить не мог. А со мной она практически не пересекалась, разве что изредка подкарауливала меня возле института.

Теперь, когда она осталась почти безработной, делать это было легче. Но я всё же не хотела, чтобы ей перепадало.

– Ты всегда можешь уйти от него, – сказала ей в нашу последнюю встречу. Я ей об этом постоянно твердила, но она лишь смотрела на меня испуганно и качала головой.

Я не могла на неё влиять. И спасать – тоже. Хотя бы потому, что на мне лежала ответственность за брата. А вешать на шею ещё и её проблемы, я не имела ни сил, ни желания, особенно, когда она сама не стремилась вырваться из того болота, куда ступила добровольно.

Я часто думала над этим. Нередко корила себя за бездушность. Но здравый смысл и практичность всегда во мне были сильны. И уж если правильно расставлять акценты, то маленький Вовка куда больше нуждался во мне, чем взрослая женщина, которая при желании сама бы могла за себя постоять. Так я считала.

Я не могла её винить в полной мере. Не потому что она моя мать, нет. Просто от кошмара по имени Денис нас спасла именно она. Как смогла. Защитила по-своему, за что я ей благодарна. И за то, что со мной не случилось самого страшного, – в том числе.

Сложно это – судить людей, наблюдая за маленькими трагедиями в чужой семье со стороны. Ещё труднее – правильно понять, какой малой кровью всё обошлось. Лично я считала, что от нашего персонального ада, который мог бы быть страшнее и уродливее, нам с Вовкой удалось убежать только благодаря матери. Может, поэтому я не могла и не хотела её осуждать. Она и так сама себя наказала.

А я… мне не на что было жаловаться, правда. Всё хорошо сложилось в конечном итоге. И стало ещё лучше, когда в нашей жизни появился Костя. Теперь я это понимала очень хорошо.

За эту неделю произошло много разных событий. Может, и незначительных, но я складывала их бережно, как дорогие фотоснимки. Моменты, когда хочется и смеяться, и плакать одновременно.

Он ничего не забывал. Помнил всё, что для меня было важно.

Уже в воскресенье мы попали к Михайловне.

– Вот, угораздило меня, зараза! – сетовала она – бледная, с заострившимися чертами, но не потерявшая боевой дух. – Я-то думала радикулит, а оно похуже оказалось. Но ничего, врач сказал, что подлатают меня, буду как новенькая. Даже танцевать смогу, если захочу!

Она бодрилась, улыбалась, трепала Вовку по локонам, но всё равно в ней чувствовалось напряжение.