Ты моё дыхание

Как в детском садике. Мне, наверное, должно быть стыдно, а я ничего, кроме смятения не чувствую. Я боюсь ему ответить – вот в чём дело. Если я скажу, что он мне нравится, не станет ли это поводом к решительным действиям с его стороны? Я не готова. И не знаю, буду ли готова когда-нибудь.

– Ты мне очень нравишься, Соня. И очень хочу, чтобы ты меня не боялась. Я никогда не сделаю ничего плохого. Ни тебе, ни твоему сыну.

– Я не боюсь, – качаю головой, прислушиваясь к сердцу, что бьётся в груди учащённо и томительно. Удары его отдают куда-то вниз, к животу, где ёкает так, что впору ноги покрепче сжать. Я никогда ничего подобного не чувствовала. Да и когда бы мне и с кем… Но, наверное, это и хорошо, что раньше со мной ничего такого не случалось. Я бы точно испугалась. Юноши нетерпеливы – наблюдала я не раз. И бежала от этих страстей подальше.

Меня вдруг накрывает пониманием: да, Костя не идеал и не мой типаж. Но он именно тот, кто поможет избавиться от страхов и комплексов. Он старше, опытнее, мудрее. И уж если начинать, то именно с таким, как он.

И если ничего не получится, я успокоюсь, пойму, что эта часть жизни для меня не доступна. Что во мне и правда всё сломано и починке не подлежит.

Костя – вариант. Как надёжный партнёр. И я ему нравлюсь. Сам сказал. Даже очень нравлюсь. Мне бы духу набраться. Кто бы смелости одолжил? Потому что если я не смогу сделать шаг, то ничего не получится.

Есть, правда, ещё Паша-Паганель. Добрый, чуткий, интересный, но слабый, нервный, пугливый. Два труса в одной команде – плохая идея. Но я всё же решила его со счетов не сбрасывать.

Островского и Толика как кандидатов я не рассматривала. Оба слишком опасны, а Богдан ещё и красавец к тому же. Дети, конечно, от него красивые получатся, но лучше всё же так далеко не заходить, потому что сил у меня и так – кот наплакал, а с такими мужчинами нужно уметь и постоять за себя, и палец в рот не класть, а то откусит по локоть. Тем более, я помню, как он сдерживался, чтобы меня не ударить.

Не то чтобы он был способен на это – судить не могу, но подспудно я бы обходила таких людей десятой дорогой. От греха подальше с такими, как он.

– Сонь? – я вдруг поняла, что Костя меня уже не первый раз зовёт, а я всё сижу и рассматриваю кандидатов на… в общем, на то самое.

– Да? – спрашиваю осторожно, потому что он на меня так смотрит, что я пугаюсь: а вдруг вслух что-то случайно брякнула?

– Ты о чём сейчас думаешь?

Может, правда, бредила в голос?.. У меня иногда бывает – разговариваю сама с собой.

– Есть хочу! – выпаливаю на одном дыхании. – Голодная очень. Ты же меня домой везёшь?

– У меня идея получше. Мы вообще-то едем тебя на работу устраивать, но там подождут. И чтобы поесть совсем не обязательно домой возвращаться.

– Р-работа? – накрывает меня паникой. – Так быстро ты нашёл мне работу?

– Ну, не совсем быстро. Как бы у меня было время обдумать, подготовиться, переговорить.

– Нет-нет-нет! – продолжаю я паниковать. – Домой! Мне переодеться нужно. Я же не могу вот так приехать? И можно без обеда, если нас ждут.

– Без обеда нельзя, Соня, – Костя терпелив, как Бог. – Я как-то не подумал, что ты целый день на учёбе, поэтому спокойно обедаем, если хочешь – переодеваешься и поедем.

– А что за работа? – понимаю, что нужно бы поинтересоваться.

– Тебе понравится, – отвечает он так уверенно, что это никак не успокаивает, а вызывает ещё больший мандраж. – За обедом как раз расскажу, введу в курс дела.

– Пожалуйста, давай обойдёмся без ресторанов. У меня дома и первое, и второе. Я и салат успею приготовить. И кофе сварю, как тебе нравится. Ты же любишь домашнюю еду?

Я смотрю на Громова умоляюще, и он сдаётся.

– Хорошо. Пусть сегодня будет так, как хочешь ты. У тебя стресс, я понимаю. Но в следующий раз позволь всё же немножко за тобой поухаживать. Нам вовсе не обязательно по ресторанам обедать. Есть вполне приличные кафе. Кормят вкусно и совершенно неразорительно для моего бюджета.

– Для твоего – да, – говорю тихо. – А я… мне и так совестно. Ты и так слишком много для меня сделал и делаешь. Одежда, квартира Лики, работа.

– Ты бы ещё пальцы позагибала, Софья, – морщится Костя.

– От приставаний Толика избавил, – продолжаю перечислять по инерции и вижу, как опасно сверкают у Громова глаза.

– Ты считаешь, что и за это мне что-то должна?

– Нет, конечно, – отвечаю поспешно, – не обижайся, пожалуйста. Но для меня это сложно, понимаешь? Не могу правильно объяснить.

Костя останавливает машину возле подъезда, но выходить не спешит. Смотрит на меня пристально.