Ты (не) моя (СИ)

Артур — очень хитрый. Он мог увезти куда-то ребенка, чтобы иметь рычаг давления.

— Да, — отвечает Марк и что-то нажимает на своем сотовом, затем поворачивает его экраном ко мне.

А там Давид. С бабушкой… Как же я по нему соскучилась… Сердце щемит. Сыночек мой родной…

— Это фото сделано вчера. Но нам лучше поторопиться. Потому что загнанный в угол твой муж будет способен на всё, — Марк Федорович говорит уверенно.

Да я и сама думаю также. Нужно опередить Артура. Тем более, он вряд ли ожидает от забитой и запуганной меня каких-то решительных действий.

— Я… Я поеду. Обязательно! — умоляюще смотрю на мать Егора.

— Ладно. Но без геройства, — соглашается она с нашим планом.

На следующий день я лечу в Сочи на частном самолете. Мы оказываемся в Сочи уже к 9 утра. Я прошу выделенных Марком людей сразу поехать к дому матери Артура. Они пытаются спорить, но я их убеждаю.

И не знаю, как бы было при других условиях, только нам везет. Когда наш микроавтобус подъезжает к дому пока еще моей свекрови, то я сразу вижу Давида. И мать Артура.

Она тащит моего сына за руку и громко возмущается на всю улицу:

— Несносный мальчишка! Зачем убежал? Весь в свою непутевую мамашу…

Лицо моего сына залито слезами. Он упирается, пытается отцепить ее руку и громко кричит:

— Пусти! Пусти! Ты — плохая! Я не хочу жить у тебя! Я хочу к маме!

Моё сердце сжимается. Я готова выпрыгнуть из машины и сама выдрать своего ребенка из рук этой мегеры. Но меня останавливает старший группы:

— Сиди тут! Не лезь! Идеально сработаем…

Пара людей Артура толкутся у калитки. Они так уверены в собственной неприкосновенности и авторитете своего босса, что даже не особенно следят за окружающей обстановкой.

Я не успеваю и пискнуть, как из машины вылетают вооруженные мужчины, выхватывают Давида у матери Артура. И вот уже я сжимаю своего сына в руках. А он, обняв меня за шею, постоянно повторяет:

— Мама… Мамочка… Я тебя так звал…

Мы с ним плачем. Я не могу запретить себе. Мать Артура запихивают на территорию участка, охрану вырубают, калитку блокируют.

Но там есть еще люди Артура. Поэтому те, кого мне выделили в помощь, очень быстро оказываются в микроавтобусе. Который тут же трогается с места.

— В аэропорт! — отрывисто командует старший.

Микроавтобус мчит по улице. Но люди Карапетяна уже пришли в себя от наглого нападения на их же земле. Выглянув в окно, я вижу, что из ворот вылетают две черные машины и устремляются за нами. Расстояние между машинами стремительно сокращается. Нас с Давидом усаживают на пол и закрывают собой, потому что в нас стреляют. Это так напоминает прошлый раз… Но сейчас со мной ребенок, и я знаю, что беременна… Шепчу пересохшими губами молитву. Только бы всё обошлось!

Старший с кем-то связывается, и после нескольких бешеных поворотов нашу дружную компанию перехватывает полиция.

Но на месте не разбираются. Всех нас доставляют в отдел полиции. У Артура здесь всё схвачено…

Неужели Давида все-таки отберут?!

Глава 20

Нина

Меня и Давида отправляют в отдел по делам несовершеннолетних, где с нами начинает беседовать толстая тётка лет пятидесяти. По-другому я её назвать не могу. Ведет себя по-хамски, вопросы задает, явно издеваясь.

— Так вы — мама этого мальчика?

— Да, я, — Давид сидит у меня на коленях, обняв меня за шею и испуганно смотрит на эту женщину.

— Хм… Вот паспорт я ваш вижу. Вы — Нина Вадимовна Карапетян, а вот документов на мальчика я не вижу…

Я холодею от ужаса. Этого не может быть. У меня был дубликат свидетельства о рождении Давида. Мне его утром отдал Марк Федорович.

— Посмотрите внимательнее, — говорю женщине в форме, — Свидетельство о рождении было…

— Не знаю, где оно было. У меня его нет. Личность мальчика не установлена, значит, мы его отправим в приемник-распределитель. А затем, если вы не сможете предоставить свидетельство о рождении — в детский дом. Или второму родителю, при наличии документов.

Смотрю на неё с ненавистью:

— Да как вы можете! Что же вы ничего не боитесь? Сколько вам Артур платит?

Она делает вид, что меня не слышит. Куда она дела свидетельство о рождении? Встает со стула и подходит к нам.

— Иди ко мне, — говорит Давиду.

Сын лишь крепче обнимает меня за шею и отрицательно мотает головой.

— Иди ко мне! — уже резче повторяет женщина.

Отгораживаю собой своего ребенка.

— Я вам его не отдам! Это мой сын! А вы…

— Не отдадите? Это вряд ли… — а затем громко зовет, — Григорьев! Иди сюда. Тут эта ненормальная не хочет ребенка отдавать.

Кровь стынет в жилах от ужаса. Нельзя позволять забрать Давида. Второго шанса вернуть себе сына у меня не будет. А он? Что ждет его? Ведь он никому не нужен, кроме меня. Всем плевать, что он чувствует. Крепче прижимаю к себе ребенка.

Женщина торжествующе улыбается. Особенно, когда открывается дверь. Но на пороге совсем не тот, кого она ждала. А тот, кого не ждала даже я. Причем он не один. С ним еще двое мужчин. В форме. И судя по звездам, не в последних чинах.

— Прекратите! — осаживает её Калинин. Как он тут оказался? И кто с ним?