Ты не один

— Петя мне сказал, что такое возможно — до решения комиссии. Он все эти законы изучил. Оказалось, что для установления временной опеки достаточно справки из ЖЭКа, с работы и свидетельства о браке. Объявятся родственники, не объявятся, все равно определять, где жить Пете, будет комиссия по опеке.

— Так он у тебя живет, или у себя?

— Конечно, у меня. Они ведь в любой момент могут проверить — прийти или позвонить.

— Ой, Верка, — покачала головой подруга, — взвалила ты на себя… Деньги-то хоть есть?

— Есть. Петя мне кошелек свой отдал, в нем две тысячи. Говорит, на еду.

— Две тысячи! — усмехнулась Елена. — У меня с собой нет, но завтра я тебе принесу деньжат.

— Не надо, обойдемся, — отказалась Вера.

— Надо. Тебе сейчас пригодятся. Господи, трое ртов! Честно, я бы так не смогла.

— А тебя никто и не заставляет!

— Обиделась? Ну, не все такие гуманистки, как ты! У каждого свои обстоятельства. У меня — муж, сама знаешь, какой. Шаг вправо, шаг влево — только с его личного разрешения. Я ему рассказала, а он: «Это дело государства, о сиротах заботиться». Гнусно, конечно — но он такой, не переделаешь. Да я бы и сама, если честно, не решилась. Только дочку замуж выдала и опять ребенка себе на шею вешать?

Чтобы не отвечать, Вера принялась перекладывать тетрадки в стопке, будто искала какую-то конкретную. Елена потопталась рядом и отошла, тихо вздохнув.

Назавтра она передала Вере Анатольевне пять тысяч, та их приняла без лишних слов, просто сказала «спасибо». Почти ежедневно Елена спрашивала, как Петя. Вера отвечала, что все нормально. Замкнут, конечно, но постепенно оттаивает. С ее детьми поладил, Лешке уроки помогает делать.

— Ты — героиня, — не раз повторяла Елена.

— Не говори глупостей, — спокойно отвечала Вера.

Примерно через две недели на очередной вопрос Елены о Пете, она вздохнула:

— Родственники объявились. Иван Семенович Скориков с супругой. Инспектор из опеки буквально за пять минут предупредила: мы к вам идем. Петя очень испугался, и было отчего… Я, как увидела этого мужика и его жену! Может, он и не запойный алкоголик, но точно, сильно пьющий. Это ведь заметно — по речи, по движениям. И жена его, судя по лицу, не трезвенница. Кинулась обниматься к Пете, а он не дается, даже оттолкнул ее. Инспекторша так строго на меня посмотрела: мол, в порядке ли у ребенка психика? Я их в комнату пригласила, сидят, а о чем с мальчиком говорить, не знают. Иван Семенович надумал вспоминать, как они с Петиным отцом с тарзанки в реку прыгали в возрасте десяти лет. Я спросила, как часто он общался с троюродным братом. Скориков ответил, что до пятнадцати лет они вместе проводили лето в деревне, а после виделись всего два раза. А жена его вставляет: «Не смотрите, что троюродные, ближе Коли у Ивана человека не было. А теперь и не осталось совсем никого, только Колин сын, Петенька». Неприятная баба, неискренняя. Петя молчит, не отвечает. А она — забыла, как ее зовут, — говорит: «Пойдем, Петенька, домой». Я смотрю удивленно, куда она его зовет? А Петя прямо так и спросил: «К вам домой? Я так далеко ехать не могу, у меня школа». — «К тебе домой», — отвечает эта баба, и поясняет, что до решения комиссии об опекунстве они с мужем поживут у него на квартире. Петя, резко так, твердо ответил: «Нет!» Мужик с бабой недовольные, инспекторша давай увещевать, а Петя нагло отвечает — даже не ожидала от него такого: «Я ключ потерял». Тут я решила его поддержать. Сказала, что как временный опекун несу ответственность за мальчика, имуществом его не пользуюсь и другим не позволю. Инспектор до особого распоряжения ведь тоже не может такого позволить? Использование имущества опекаемого регламентируется законом. Я тоже законов начиталась. Инспекторше пришлось со мной согласиться и сказать родственникам, что они могут разместиться где-нибудь за свой счет. А если хотят общаться с мальчиком, то я не имею права чинить им препятствия.

— Ой, Вер, во что ты вляпалась! — сделав большие глаза, покачала головой Елена.

— Ты дальше слушай! Эти родственнички начали блеять, что денег у них нет гостиницу снимать, знакомых в Питере тоже нет. Короче, их известят, когда состоится комиссия, они обещали, что приедут. Сказали, что мечтают стать Пете отцом и матерью!

— А вдруг, и правда, мечтают? У них дети-то есть?

— Трое. Двое школьники, старший — в ПТУ.

— ПТУ отменили.

— Да плевать, как называется! Пусть и лицей. По сути-то путяга! Тебе что, не ясно? Своим детям не могут дать нормального образования, и еще одного берут. Для чего? Ответ один: имущество.

— Но они ведь родственники… Единственные.

— Седьмая вода на киселе. А Петя через полтора года паспорт получит, а через пять с половиной будет иметь право своим имуществом распоряжаться самостоятельно.

— Но они ведь все равно не смогут его продать, пока он несовершеннолетний?

— А вдруг они его алкоголиком сделают, или наркоманом, подговорят, облапошат?

— Типун тебе на язык… Хотя… Иной раз такого наслушаешься, и понимаешь, что подлость людская безгранична. Так ты что, решилась все-таки?

Вера кивнула.