Ты плакала в вечерней тишине, или Меркнут знаки Зодиака

Притухшая в животе боль все еще, хотя и менее слабо, давала о себе знать. Ей снова нужно было дожить до утра, поскольку телефон Валерия упорно не отвечал. На простеньком железнодорожном вокзале в Тулузе, так же как в заштатных российских городках, не было удобного зала ожидания. Только деревянные скамейки и автоматическая камера хранения по центру зала. Ближе к утру Настя сбросила туда свой рюкзак, запомнив код и ячейку, и отправилась автостопом в то самое Ренн-ле-Шато, о котором рассказывал сицилиец. Ей нужно было как-то скоротать время до вечера, когда она надеялась вызвонить Валерия, и просто отбиться от желания спать. Тут-то она и вспомнила, как пробросила предложение Андрюши Беленького дать ей адреса его знакомых в Тулузе, и немного об этом пожалела.

«Кто ж мог знать, что именно в эту Тулузу меня и занесет какое-то время спустя после побоища на улице Димитрова в Петербурге? — подумала она. — Вот что называется «се ля ви». Словно все заранее предопределено. А знаки я не улавливаю».

Где-то через полтора часа она уже была в Ренн-ле-Шато. Этот французский уголок ее, честно говоря, разочаровал. Совсем маленькое село среди Пиренеев, где и жило-то, наверное, человек десять-пятнадцать, с маленькой замшелой церквушкой.

В церкви у входа стояла статуя сероглазого черта, держащего на своем горбу чашу со святой водой. Он был очень похож на того негра, от которого она так бежала в Риме. Чуть выше были расположены статуи то ли четырех мадонн, то ли четырех грешниц.

— Надо же, на почетном месте в церкви — черт, такого в нормальных церквях не встретишь. Сатанисты что ли делали? Вот ведь гады ползучие, — выругалась Прокофьева. — И что тут собирался искать этот козел из Мессины, который меня изнасиловал? Сволочь. Сокровища под статуэткой черта что ли? И дебилу ясно, что деньги от дьявола. То-то эти придурки ему поклоняются. Даже в храме поместили. Вот где чертовщина на открытом месте.

Помимо черта и его приспешниц в этом странном храме красовалась статуя Марии Магдалины с черным крестом и черепом у ее ног. В отличие от традиционных церквей, в этой церкви были целых два младенца Иисуса, один из которых был на руках у Иосифа, а другой — у Марии, статуи которых размещались возле алтаря.

— Близняшек что ли родила эта самая Мария? — произнесла Настя. — Интересно, что они имели в виду, делая двух Иисусов? У Христа что ли был братишка?

Впрочем, еще один ребенок, то ли мальчик, то ли девочка, был еще на руках у каменного изваяния Антония Падуанского. О том, что этот мужик именно Антоний, Настя поняла по надписи внизу.

— Черт, три младенца, два из которых близняшки Исусики, Магдалина с черепом… и куча теток неизвестного происхождения. По всему видно, блудниц. Мрачная у них, однако, фантазия, — произнесла Прокофьева, рассматривая заведение, названное церковью. — Капище сатаны что ли? Во французы дают.

В росписях свода также присутствовали синий цвет и звезды, мальчик с клетчатым пледом и много другой неканонической несуразицы. Синий цвет и звезды Настя расшифровала как масонские символы, о которых тоже немного знала. А так в общем там не было ничего просветляющего. И тем более того, к чему можно было, на ее взгляд, стремиться.

— Ну, похоже, этот сатанист из Мессины стремился именно к тому, что сам себе навоображал — лестнице в небеса. Потому что кладом здесь точно не пахнет, — решила туристка по случаю.

Над портиком церкви была надпись на латинском, которую Настя переписала себе в блокнот, чтобы при случае перевести. Пошатавшись некоторое время по дворику этой самой церквушки, она спустилась вниз по улице, где продавались рекламные проспекты и альбомы. Настя просмотрела некоторые из них. Там сообщалось про дуализм, который проповедовали тамплиеры, некогда обитавшие в этих краях. Прикупив кое-что, чтобы на досуге почитать об историческом месте, которое она посетила, Прокофьева отправилась обратно в Тулузу, не теряя надежды на то, что Валера наконец-то появится дома.

Но в этой французской провинции с транспортом было не менее сложно, чем где-нибудь в русской глубинке. Меняя машины, Прокофьева ехала в Тулузу, выслушивая рассказы местных жителей об истории населявших эти места катаров. Когда она добралась до Тулузы, попутно заехав еще в пару исторических мест, было уже темно. Она снова попыталась набрать номер Валерия, но поселившийся в трубке автоответчик вновь вежливо послал ее куда подалее. Вторую ночь без сна Настя бы уже не выдержала. Нужно было что-то придумать. Голодная Прокофьева зашла в буфет на вокзале, чтобы перекусить.

Пока она ела, на нее положил глаз человек, который так же одиноко сидел за соседним столиком. Он попросил разрешения присесть рядом с ней.

— Меня зовут Сам, — сказал человек, который так же, как и прежние знакомые арабы, говорил по-английски.

Сам тоже оказался наполовину алжирцем. Но мать, с его слов, была итальянкой.