Ты покоришься мне, тигр!

Бывает, самая пустяковая вещь кажется зрителю и опасной и трудной. Взять хотя бы трюк на «оф», когда зверь становится на задние лапы, «служит». Он очень распространен, его исполняют в каждом «хищном» номере. У меня его делают все звери, и на пирамиде и на манеже. Один в этом трюке красив, другой похуже, все зависит от сложения зверя. Но научится ему очень легко даже малоспособных, а впечатление он производит всегда и вызывает шумные аплодисменты. Думаю, что здесь получается психологический эффект: ну как же! Такой мощный зверь, такой грозный, опасный, и вдруг «служит», как простая собачонка. К эффектным трюкам можно отнести следующие: «тигр в воде», «лев на лошади», «тигр на лошади». (Тигра на лошади в России впервые показывал дрессировщик Косми.)

Не так давно в одной газете было написано, что дрессировщикам всего мира снится трюк «тигр в воде». Но еще в журнале «Берлинер иллюстрацион» за 1954 год была помещена фотография женщины, купающейся вместе с тигром в аквариуме. На первый взгляд — сенсационный трюк. Но комментарий к рисунку тут же разрушал сенсацию: «никакой дрессировки в данном случае показать нельзя». И действительно нельзя, потому что видна одна голова зверя, а самое красивое, чем он привлекает, экстерьер, рисунок меха, переливы шерсти и плавность движений — все скрыто водой. Дрессировки здесь никакой нет еще и потому, что тигры любят купаться и чувствуют себя в воде превосходно. Так что это не трюк, а естественная потребность зверя.

Что же касается трюка «тигр или лев на лошади», то и здесь, говоря откровенно, дрессировка на две первые буквы азбуки. Скорее, это достоинство лошади, что она не боится своего седока, которому ничего другого не остается, как крепко вцепиться в специальную попону ногтями, чтобы не упасть. Здесь есть кропотливая работа по приучению хищных зверей и домашних животных друг к другу, но трюка как такового нет. Хотя всегда есть опасность, что зверь набросится на лошадь, как случилось однажды в номере А. Н. Буслаева.

Но существуют трюки по-настоящему опасные, они внешне маловыразительны, и зрителю степень их риска не видна. Вот тогда-то и приходится подчеркивать их особенность, несмотря на большое напряжение дрессировщика.

Есть у меня в репертуаре такой трюк: три тигра стоят на козликах в ряд. В середине Бемби, а по краям Карат и Акбар. Я сажусь верхом на Бемби. Человек оседлал хищника — таков смысл этого трюка.

Сидеть на тигре очень трудно, потому что кожа его соскальзывает с костяка, и я могу от неожиданного движения упасть прямо под морды тиграм. Кроме того, ноги мои находятся в непосредственной близости от тигриных клыков, и выгодой этого положения Акбар не раз уже пытался воспользоваться. Но про все опасности знаем только я и тигры. Зрителю они не видны и требуют специального обыгрывания, которого мне пока найти не удалось.

Или такой пример. Ирина Николаевна Бугримова качается со львом на качелях. Зверь без лонжи, но ведь ему может не понравиться это занятие, и он захочет выместить свою досаду.

Опасность возникает в номере гораздо чаще, чем замечает зритель. Но я стараюсь, чтобы публика видела только то, что нужно, что выгодно мне. О чем-то зрители, конечно, догадаются, хотя бы по настойчивости или по моему возбужденному виду, но они не всегда улавливают, в каких взаимоотношениях я нахожусь со зверями в данную минуту, и мои предупредительные меры кажутся им подчас странными.

Например, зверь задумал что-то плохое по отношению ко мне или к своему соседу. Я замечаю у него явные позывы к нападению. Но зритель не видит, у него нетренированный глаз. Я спешу пресечь намерение зверя в зародыше. Тушировкой переключаю его внимание, отвлекаю его от желания напасть — совсем как ребёнка. Зрители часто объясняют тушировку по-своему, иногда даже моей жестокостью.

Итак, риск. Это непременная принадлежность почти любой специальности в цирке. Без риска нет в цирке творческой жизни. Первый же вход в клетку к хищникам — риск. Пребывание в клетке — балансирование на лезвии ножа. Это — будни моей профессии, опасные романтические будни. Оставшись после первого нападения живым, я ощутил в себе чувство уверенности в том, что всегда справлюсь со зверями.

Бросок зверя так быстр, что не успеваешь осознать спои чувства, — может быть, мне и впрямь страшно в этот миг, но нет времени задумываться.

Непонятное все-таки существо человек. Мало того, что он добровольно лезет в пасть к зверю (а некоторые закладывают туда голову), сам предлагает себя как угощение, он еще старается обставить это поэффектнее, придумать трюки позамысловатее. Мечта каждого циркового артиста, и дрессировщиков в том числе, — сделать такое, чего ни у кого еще не было.

Стремление к хорошей сенсационности, эффектности — немаловажный двигатель циркового искусства. Оно порождено духом соревнования. А каждый новый трюк оттачивает не только мысль, но и мастерство.